Авторская проза, рассказы, сказки

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 07 авг 2012, 04:55

Соседка

Услышав звонок, Сергей неторопливо поднялся из кресла и, всунув ступни в разношенные тапки, прошлепал к входной двери. За дверью обнаружилась худая, нелепая женщина лет семидесяти, неопрятно одетая и непричесанная. Она непрерывно двигалась, будто приплясывая перед Сергеем, жилистые руки ее дергались в непонятных жестах, тонкие губы кривились и морщились.

Стоя в дверях, хозяин квартиры молча смотрел на старуху и ждал ее дальнейших действий. Не переставая приплясывать, женщина придвинулась ближе к Сергею и, жеманно складывая губы бантиком, спросила:
- А Николаич здесь живет?

Немного подумав, Сергей вздохнул и с неохотой ответил:
- Вообще-то я Сергей Николаевич. А Николаичем меня соседи зовут. А вы кто?
- И я соседка, и я! - живо ответила старуха, - На третий этаж заселилась, прямо над вами. Купила квартирку. Вот были денежки и купила.
- Ну, купили и ладно. Я-то зачем нужен?
- Так ремонт делать. Трубы текут, канализация не работает, горячей воды нет.. И унитаз разбитый.
- А я что вам, ремонтник, строитель? Нанимайте слесарей, они вам все сделают.
- Не-ет, мне слесарей не надо. Они пьяницы, они ничего не сделают, только все пропьют. А про вас говорят, что золотые руки. И берете недорого.
- Ну нет, у меня своих дел полно. Некогда мне еще и у вас ремонт делать. Все, и слушать не хочу, разговор окончен!

На шум в прихожую из комнаты выглянула жена Сергея, Маша.

- Кто там, Сережа?
- Да вот, соседка новая пришла, ремонт просит сделать?
Маша шустро выскочила в прихожую и, оттеснив Сергея, принялась живо беседовать со старухой.

Раздосадованный Сергей вернулся в комнату и вновь опустился в кресло. Старуха ему откровенно не понравилась. Он не любил таких шебутных людей. Ведя размеренную, «правильную», по его мнению, жизнь, он всегда опасался фанатиков, запойных пьяниц и людей с «тараканами в голове». Они были непонятны его простому и незатейливому уму и он не знал, чего от них можно ожидать. По- крайней мере, не ждал ничего хорошего. Только неприятностей.

И они не заставили себя ждать.

Вернувшаяся в комнату жена сердито посопела минуты две перед началом «серьезного» разговора, а потом категорично заявила:
- Сережа! Надо ей сделать ремонт!
- С чего это? - удивленно воззрился на нее Сергей.
- С того. Она заплатит. Хорошо заплатит!
- Да плевать мне! Я ее уже терпеть не могу.
- А и не терпи. Она завтра уезжает на неделю, документы оформлять, а ключи нам оставляет. Ты ее и не увидишь. Сделаешь ремонтик по - быстрому и все. Денежки в кармане. А мне куртку надо к осени. И тебе ботинки.

Через неделю Сергей сдавал выполненную работу приехавшей соседке. Похлопав крышкой новенького унитаза, подергав пластиковые трубы и обжегшись кипятком из крана горячей воды, старуха принялась рассматривать товарные чеки и расчет, сделанный Сергеем. Сморщившись и сокрушенно тряся головой, она достала кошелек и молча расплатилась. Перед уходом Сергей, поколебавшись, предупредил:
- Я там бачок унитаза немного переделал. Кто такую конструкцию только придумал? Сейчас все отлично работает, я внутри грузик дополнительно подвесил.
Соседка сделала озабоченное лицо и бросилась спускать воду в унитазе. Несколько раз нажав на кнопку слива она вышла из туалета с таким же озабоченным и недовольным лицом.
- Ладно, пока вроде все в порядке, - пробормотала она, и добавила:
- Только, если что, я снова к вам приду.
- Ну конечно, - ответил Сергей.

Старуха появилась уже на следующий день.
- Николаич, а вы мне гардины не повесите? Я заплачу.
Сергей знал, как тяжело вешать гардины и шторы в их доме. Без хорошей стремянки и делать нечего. Ну как же, потолки три с лишним метра, не достанешь! Он взял из кладовки стремянку, дрель и, обреченно вздохнув, поволок все это хозяйство на третий этаж.

Пока он работал, соседка вертелась рядом и, постоянно приплясывая и жеманничая, рассказывала о себе.
- Я ведь педагогом в школе работала, физику преподавала. Вот на пенсии давно уже, да заболела. Онкология у меня. Операцию сделали, только к врачам часто надо ездить. Вот я и купила квартирку поближе к больнице...

Слушая ее, Сергей подумал о том, что старуха точно сумасшедшая. От их поселка в город езды на автобусе более часа и автобус тот...три раза в день. Тоже мне, поближе....

А старуха трещала и трещала неумолкая. Она то запевала песни, то пыталась станцевать что-то. У Сергея даже мелькнула мысль, - Уж не клеится ли старушка ко мне?, - но он с негодованием отбросил ужасные подозрения и, чтобы перевести разговор на другое, язвительно спросил:
- От вас ученики-то не уставали?
Соседка опять сложила сморщенные губы бантиком и слащаво пропела:
- Неет, они меня любиили...Я с ними в похооды ходила...

Старуху звали Дарьей Ивановной и Сергей в шутку задумался, какое прозвище дали старой училке ее ученики. Ничего путного, кроме «Плясунья» не придумывалось. По крайней мере «Дашенькой», ее точно не звали. Да и не похожа она была на педагога.
Помотав головой, чтобы придти в чувство и отбросить ненужные мысли, Сергей продолжил работу.


Всю неделю сверху слышался почти неумолкающий стук молотка. Маша, уставшая от этого стука, поднялась к соседке и обнаружила, что та самостоятельно готовится к холодам: оббила входную дверь каким-то тряпьем изнутри, оклеила клочками бумаги «под дерево» снаружи и увлеченно забивает гвозди в стену. На недоуменный вопрос Маши соседка с довольным видом ответила:
- Я попробовала и мне понравилось. Оказывается, это так интересно, гвозди заколачивать! Я теперь умею! А раз я такая способная, теперь все сама буду делать и не буду платить свои денежки всяким пьяницам.
Маша возмутилась и сказала, что ее Сережа вообще не пьет, да и не навязывался. На что Дарья Ивановна ответила:
- Да у твоего Сережки вообще руки из задницы растут. Понаделал мне тут! Каких-то грузов мне привесил в унитаз. Зачем это? Я все оторвала! Не дурее его люди придумывали!

Оскорбленная Маша торопливо вышла вон не сказав ни слова.

На другой день соседка позвонила в дверь и открывшему ей Сергею непреклонно заявила:
- Идите и исправьте свои недоделки!
- Какие еще недоделки? - спросил предупрежденный Машей Сергей.
- Вода-то в унитазе течет постоянно, не задерживается.
- Так я же там грузик поставил, чтобы не текла. Где он?
- Вырвала я ваш грузик. Ни к чему он. Это ваши проблемы, вы и исправляйте.
- Ну нет, это теперь ваши проблемы. Вы приняли работу, вода не текла, деньги заплатили, что вам еще? А за следующую работу- опять надо будет платить.

Разгневанная соседка повернулась и, прошипев что-то под нос, потащилась по лестнице к себе.

С этого момента Дарья Ивановна начала военные действия. Для начала она оповестила всех, желающих ее послушать соседок, о том, что Сергей никуда не годный мужик, без царя в голове и с кривыми руками. Ничего не смыслит в сантехнике, а еще лезет...И жена его, ему подстать. Тупая и необразованная особа. А кошка ихняя, та вообще...гадит везде, по лестнице в подъезде пройти нельзя, а уж запах.....И собака придурошная, лает круглые сутки без толку, лучше бы поросенка завели, хоть толк какой-нибудь был.
Соседки слушали, согласно кивали головами и мотали на ус. Им не было жаль соседку, не было жаль Сергея и его семью... Они были довольны. Ведь у них, кроме ежедневных телевизионных сериалов, появилось новое захватывающее развлечение- наблюдать за развитием склоки и, по возможности, раздувать и разжигать ее. Нет развлечения круче!

Неугомонная Дарья Ивановна выпросила у кого-то лопату и, раскопав под окном у подъезда участок земли размером два метра на два, густо насажала там прутиков смородины и малины. С садоводством она явно не дружила, а завышенная самооценка не позволяла спросить совета у знающих людей, которых вокруг было немало. Почти у каждого в поселке был сад или огород и уж в совете бы никто не отказал. Но старухе не нужны были советы. За попытку указать ей, что так густо кусты не сажают, добрейшая Анна Михайловна из соседнего подъезда была послана на три буквы и с позором изгнана, со словами:
- Пошла вон, шлюха старая!

Больше со странной соседкой никто связываться не стал. Каждый с ума сходит по своему.

После посадки саженцев у Дарьи Ивановны появилось новое развлечение. С соседней стройки она на самодельной тележке привезла полмешка кирпичных обломков и, кряхтя и охая, втащила тяжеленный груз на третий этаж, в свою квартиру. Сидя на балконе, она бдительно охраняла драгоценные посадки и, при приближении к ним кошек и собак, незамедлительно пуляла в нарушителей границы кирпичным обломком. Бедные кошки, не успев справить нужду и задрав хвосты, в ужасе удирали подальше от подъезда, где проживает такая страшная старуха.
Даже добродушный Стив, немецкий боксер Сергея, угрожающе рычал при виде соседки, но правда, очень негромко. Хозяин его всегда одергивал и шипел на него. Сергей вообще не разговаривал с соседкой и старался не смотреть в ее сторону. Ему было очень обидно за такую оценку его труда. Никто еще так не позорил Сергея в их поселке. Но он был неконфликтным, добрым человеком и поэтому просто молчал, не желая связываться с хамкой.

Соседи шушукались, искоса поглядывая на балкон третьего этажа, где, в ожидании жертвы, с кирпичом в руке сидела Дарья Ивановна. Все молчали.

Чтобы разрушить это молчание, старуха начала писать письма. Вернее, кляузы, так это называется. Она жаловалась на все и на всех. Требовала построить в поселке больницу, уволить главу сельской администрации, арестовать соседей, которые совершенно непочтительно относятся к ней, инвалиду и так далее. Однажды она сама ездила жаловаться в областную администрацию, но приехала оттуда ни с чем. Видимо, взаимопонимания не достигла. Говорили, что она писала письма Жириновскому и президенту, но осталась без ответа. Это привело ее к еще большей злобе и склочница на всех углах хаяла власть, соседей, погоду, цены и все остальное.

Однажды к Сергею с Машей на выходные приехали гости. Сын с женой и дочерью. Не зная про опасную соседку, они вышли из машины и не спеша пошли к подъезду. Внезапно, прямо перед ними об асфальт с силой ударилась половинка кирпича. Удар был такой силы, что кирпичная крошка, взлетев в воздух, осыпала их одежду. Оцепеневшие гости подняли головы и увидели странную старуху, сидящую на балконе третьего этажа с очередным кирпичом в руках. Сноха, которую звали Лидой, всплеснула руками и закричала:
- Женщина, вы что, с ума сошли? Вы что же это делаете?
- Пошла вон, идиотка! - послышалось ей в ответ. - Понаехали тут...

Сын Сергея, Володя, не долго думая, достал сотовый телефон и вызвал милицию. Выбежавший из дома Сергей пытался отговорить сына, но тот был непреклонен.
- Папа, ты представляешь, а если бы она попала? Ведь насмерть сразу бы! Я ее посажу!
Сергей только развел руками.
Приехавший наряд долго не мог достучаться до Дарьи Ивановны, но в конце концов, когда милиционеры пригрозили выломать дверь, она открыла. Открыла, чтобы обрушиться на стражей порядка с угрозами, жалобами и обвинениями.
- Вы чего ко мне приперлись? Я что, своих правов не знаю? Не имеете правов ко мне вламываться! Я вас самих всех пересажаю! Я в своей квартире...правов не имеете! Я инвалид, меня все обижают, все ругают! Только моя правда будет!

В конце концов заявление Володей написано, протокол был составлен и уставшие милиционеры увезли Дарью Ивановну в райцентр. Володя с Сергеем тоже съездили туда и вернулись повеселевшими.

А на следующий день на всех столбах и заборах вокруг дома были расклеены самодельные объявления о продаже квартиры. Дарья Ивановна собралась переезжать. Соседкам, читающим объявления, она объявила, что не намерена жить там, где ее не понимают и обижают.
- Куплю домик в деревне и буду жить одна. Ни одной сволочи рядом! Чтоб вы все провалились!

Сергей, прочитав объявление, зашел в магазин и купил бутылку хорошего вина. Придя домой, он поставил бутылку на стол и на недоуменный взгляд жены сказал:
- Праздновать будем!

Юджин Гебер
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=15014" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 08 авг 2012, 04:17

Не проходите мимо


- Дяденька, простите, пожалуйста, у вас не найдется тридцати семи рублей?

Зачем я назначил встречу у Мак-Доналдса? Знал же, что так и будет. То ли мои глаза отражают содержимое бумажника, то ли на лбу у меня написано отсутствующее желание подарить кому-нибудь деньги, да только попрошайки всех мастей проходу не дают постоянно. Хотя…

- А почему именно тридцать семь? Не сорок, не двадцать?

- Так молочный коктейль столько и стоит. Мне лишнего не надо.

Паренек смотрел на меня наивными глазами, улыбаясь доверчиво и слегка смущенно. Висящая как на пугале одежда, явно с чужого плеча – старшего брата, видимо. Возраст… впрочем, возраст я всегда определял с трудом. Этому было лет двенадцать или шестнадцать – кто его разберет? Мордашка детская, глаза… глаза старше, словно с другого лица.

- Коктейль любишь?

- Очень! – Мечтательная улыбка растеклась до ушей и поползла куда-то дальше. – Специально за ним приезжаю.

- А денег нет?

- Неа. – Все та же улыбка.

- Может, стоит попробовать заработать? Или продать что-нибудь? – кажется, я начинал веселиться.

- Продать? – Парнишка задумался, смешно сморщив нос. – Точно! Купите у меня что-нибудь!

Я невольно оглядел его с ног до головы и фыркнул. Даже вздумай я открыть магазин секонд-хэнд, вряд ли на такой одежде смог бы заработать что-нибудь, кроме искреннего хохота покупателей.

- Родной мой, что у тебя можно купить? Любимую куртку Гекльберри Финна?

- Нет, у меня нет такой куртки. – С сожалением произнес «продавец».

- Тогда что? – Весомо спросил я, собираясь уходить. Веселье исчезло. Зайду лучше куда-нибудь в кафешку, позвоню Вадику, пусть туда приходит.

- А купите у меня… - паренек понизил голос и округлил глаза, - бессмертие.

Опа! Хорошо, что не кирпич. Попрошайка-то романтик, оказывается.

- Бессмертие? За тридцать семь рублей?

- Думаете, дорого? – забеспокоился купец.

- Да нет, в самый раз, - хмыкнул я. – А сам как без него обойдешься?

- Не волнуйтесь, у меня его много! – улыбка снова уползла на затылок.

- Не сомневаюсь, - проворчал я, уже понимая, что денег я ему все-таки дам. Рука торжественно извлекла бумажник. – Слушай, вот тебе червонец, купи мороженого.

- Зачем мороженого? – растерялся парнишка. – Я коктейль хочу.

- А ты пробовал мороженое в рожке?

- Нет, не пробовал.

- Ну, так попробуй. Тебе понравится, поверь на слово.

- И вы хотите бессмертия за десять рублей?

Повторенная шутка – уже не шутка.

- Так бери. Ничего мне от тебя не надо.

- Да? Тогда, может быть, хотя бы долголетия?

- Я же сказал: так бери.

- Но это же неправильно…

Все-таки парнишка – профессионал. Высшей пробы. Мало того, что деньги выклянчил, так я еще и уговаривать должен взять их.

- Как знаешь. Либо бери, либо уходи.

Помедлив, парнишка протянул руку и взял деньги.

- Спасибо большое!

- Не за что, - буркнул я и перевел дух. Я был недоволен собой.

Через пять минут он вышел из двери ресторанчика с мороженым в руке - осторожно, кончиком языка слизывая вкуснятину. Расширившиеся глаза изливали высочайшее удовольствие. Я невольно улыбнулся, ощущая, как испортившееся было настроение резко поднимается к облакам.

Заметив меня, парнишка поднял вверх руку с мороженым и прокричал:

- Действительно, очень вкусно! Спасибо вам огромное! – …И стал таять в воздухе. Таять гораздо быстрее, чем его мороженое.

- И, знаете, - его голос уже доносился, словно издалека, - я все-таки… - и в этот момент он испарился полностью. Вместе с десертом и своей несуразной одеждой. Вместе со всеми мыслями в моей голове.

Я стоял с открытым ртом, пытаясь понять, что же произошло. Любое шевеление извилин давалось с немалым трудом.

Неужели? Правда? Чушь! Или… И что означали его последние слова?


(c) 7_korov

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 09 авг 2012, 01:59

Один из...

...Высокие детские голоса певчих словно заполняли пространство и, переплетаясь с низким густым распевом диакона и чуть хрипловатым старческим речитативом священника уносились ввысь, к куполу, где восседал на белом облаке Бог Отец в окружении ангелов.

... Да приидет царствие Твое...

Прихожане, старые, помоложе и совсем еще юные, следуя течению службы, как одно многорукое, многоголовое и многоглазое существо с общей душой, в едином порыве опускались на колени, крестились, подпевали и шептали слова знакомой молитвы.

Открывались и закрывались врата иконостаса, свечи чуть трещали, истекая воском, фимиам воскурялся, следуя звукам псалмов. Суровые лики святых смотрели на это со стен, а седобородый Бог Отец со своей вышины, казалось, даже наклонял голову в знак одобрения.

И только человек в порваных и заплатанных джинсах, линялой футболке и стоптаных кроссовках на босу ногу, одиноко стоявший в полуосвещенном приделе, не следовал общему движению. Грустью полны были его глубоко посаженные глаза, и скорбно сжаты были его тонкие губы.

Стоявший неподалёку грузный господин в хорошем чёрном костюме тройке, в очередной раз поднявшись с колен и крестясь, повернулся в сторону придела, где укрылся неизвестный, и укоризненно покачал головой. Нет, это совсем не дело так вести себя в столь священный день и час. Снова покачал головой и отвернулся к иконостасу, где как раз начиналось следующее, еще более трогательное и возвышенное действо.

...Хлеб наш насущный даждь нам днесь...

Человек еще раз оглядел пространство церкви и людей, наполнивших его, беззвучно, одними губами, прошептал что-то, чуть заметным движением руки начертал в воздухе небольшой крест и, повернувшись, направился к боковому выходу.

Скрипнула открываясь и закрываясь дверь, и всё стихло до нового всплеска певчих и новой молитвы.

И только мальчик лет пяти, которого впервые взяли в церковь на такую длинную и торжественную службу, ухватился крепче за мамину юбку: он увидел, как заплакали святые на стенах, а добрый дедушка в вышине повернулся к боковому выходу, будто пытаясь что-то сказать вослед уходящему.

...Назавтра, когда малыш поведал об увиденном своим родителям, они улыбнулись и посоветовали ему поменьше придумывать, а получше учить молитвы. Ведь он уже большой, и, скоро, будет совсем взрослым. А это – так непросто в наше трудное время.

...Он шёл по пустынным в этот час улицам города, дальше и дальше от храма. Серебряный перезвон колоколов и голоса певчих становились всё тише и тише, а воркование голубей, напротив, громче и громче. Человек достал из кармана горсть хлебных крошек и кинул их прямо в птичью толчею. А потом он раскинул руки, взмахнул ими, и взмыл вверх, туда, где с края белого облака на него смотрел седобородый всё понимающий старик...

09/19/10

© Славицкий Илья (Oldboy), 2010
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=14460" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 10 авг 2012, 01:35

Кхе-кхе

Кхе-кхе застыл в задумчивости, уперев глупый взгляд куда-то вверх. Он смотрел на ватные облака, разукрашенные в розовое лучами заходящего солнца. Неспешно ползущие по небу, они, будто старые мудрые овцы, которым пришло время уходить в страну далёкого солнца, навевали тоску. Бешеной собакой вгрызалась в его душу печаль, и как ни старался Кхе-кхе, избавиться от неё он не мог.

В этот вечер его посещали очень необычные мысли. Настолько необычные, что, казалось, совсем не принадлежали Кхе-кхе. Будто Тот, скрытый облаками, которому не всё равно, что-то напутал, и наградил Кхе-кхе чужими мыслями. Наверняка они принадлежали кому-то очень умному, так как многое он понимал с трудом, или не понимал вовсе. «Как, должно быть, сейчас удивляется этот кто-то, получив взамен своих умных, мои, глупые мысли?!» - думал Кхе-кхе, и улыбался, отчего собака печали в его душе немного ослабляла хватку.

Лёгкий ветерок ласкал Кхе-кхе, приносил нежный запах пшеницы с полей, который проворно вползал в ноздри, терпким ароматом проникал в самое нутро, и ни за что больше не хотел уходить. Впервые за всю жизнь, Кхе-кхе понял, что счастлив. Уже не имеет значения, что было, и что будет, есть только здесь и сейчас - и безграничное счастье! Без всяких «НО» и «ПОЧЕМУ», просто счастье, и всё! И, что самое удивительное, так было всегда, просто нужно было отыскать это здесь и сейчас.

Эта мысль настолько поразила Кхе-кхе, что он стал взволновано вышагивать по полю, разметая по земле ногами большие чёрные семечки, небрежно рассыпанные кучками. «Так что же это получается? Я всегда был здесь и сейчас, но вместо того, что бы просто быть счастливым, я это счастье искал? – Кхе-кхе остановился, и в который раз отметил странность и чужеродность своих мыслей. «Я всё время шёл к мифическому счастью, вместо того, что бы просто БЫТЬ здесь и сейчас? Какое-то, получается, путешествие из ниоткуда в никуда.»

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и вместо него на небе лампочкой зажглась игривая луна, прихватившая кусочек розовых облаков, бантом повисших на краю. Вслед за ней на небо повыскакивали звёздочки, доселе прятавшиеся в потаённых уголках вселенной, будто бы боявшиеся сгореть в лучах ослепительного солнца.

Кхе-кхе больше не мог следить за ходом собственных мыслей. Они стали слишком стремительны и непонятны. Последнее, что он смог осознать, было скорее ощущением, чем конкретной мыслью. Если бы ему удалось выразить это чувство в словах, то, наверное, получилось бы что-то вроде: «Здесь и сейчас. И времени больше НЕТ»

***

С первыми лучами солнца и криком Кхе-кхе в сарай вошел человек. В правой руке он держал большой топор с заляпанной деревянной ручкой. Схватив Кхе-кхе за шею, он потащил его во внутренний двор за домом. В этом месте Кхе-кхе был впервые. Человек остановился у трухлявого пня, покрытого глубокими ранами, и пятнами запёкшейся крови. «Деревья плачут кровью» - отрешённо констатировал Кхе-кхе, и это была его последняя мысль. Отсечённая топором голова осталась лежать на пне, а глупое тело дёргалось в предсмертных конвульсиях, источало запах страха и смерти, продолжая отчаянно цепляться за уходившую жизнь.

Лёгкий ветерок обдувал Кхе-кхе, доносил с полей терпкий запах пшеницы… И ВРЕМЕНИ БОЛЬШЕ НЕТ!

Конец.

[С] Mактуб

http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=11584" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 11 авг 2012, 02:21

Не ломай мои игрушки

С волосами всё оказалось проще простого - они приклеились сразу Только вот, расчешутся ли? Наверное, куклу придётся остричь, как остригли саму Лёку в прошлом году, когда она принесла из школы «квартирантов». Девочка вытерла мокрые щёки рукавом свитера и со всей силы прижала кукольную руку. Подержала с минуту, отпустила – рука держалась. Старательно морщась и, даже высунув язык от усердия, Лёка заштопала игрушечное платье, а на месте вырванного клока прилепила кусочек синего кружева с маминой старой блузки, сложив его наподобие банта. Интересно, пойдёт ли кукле стрижка? Покамест можно повязать косынку.
В дверь тоскливо и страшно скреблись.
Лёка испуганно вздрогнула и чуть не выронила с трудом исправленную куклу.
Мишке-коале пришлось гораздо хуже. Из распоротого брюшка во все стороны торчали белые сопли силикона, одна лапка была совсем оторвана, а мелкие непонятные штучки, которые так здорово перекатывались в целой игрушке, теперь россыпью лежали по всей комнате. Ну что ж, придётся обойтись без них. Главное, подобрать подходящие по цвету нитки. Лёка стала запихивать силикон в медведя и, не удержавшись, снова заплакала. Не уберегла она коалу. Сама виновата - нужно было посадить мишку на самую высокую книжную полку, ведь коалы любят сидеть где-нибудь повыше. Кстати…
Любимый сборник сказок с глянцевыми картинками Лёка долго клеила бумажным клеем и скотчем, собирая по кусочкам. Вот изжёванная, навеки погибшая принцесса: никто не спасёт её поцелуем. А у Карлика Носа больше нет, и никогда не будет носа, да и всей головы с таким смешным, забавным личиком.
Лёка настороженно прислушалась к шуму за плотно закрытой дверью.
Маленькую радужную тряпочку, которая раньше была весёлым мячиком, придётся выкинуть, починить его не сможет даже папа.
Напоследок - самое неприятное.
Девочка порылась в портфеле, выдрала пару листов из тетрадки с черновиками, и, брезгливо морщась, аккуратно накрыла сверху, подгребла с боков и подняла с пушистого коврика возле кровати большую кучу собачьего дерьма с непереваренной жёлтой кукурузой. На вытянутых руках Лёка понесла находку в туалет, отвернувшись в сторону. Она толкнула дверь худеньким плечиком и тщательно прикрыла её за собою попой.
Здоровенный годовалый сенбернар вскочил при виде девочки, и, царапая линолеум, завилял пушистой метлой хвоста.
Лёка прекрасно знала, что он подлизывается, но оставила собачье приветствие без внимания, не потому, что сердилась, а потому, что иначе поступить было просто нельзя. Попробуй только покажи ему, что любишь – на голову вылезет, и, даже, пожалуй, с ног собьёт.
Девочка избавилась от малоприятной ноши, вымыла руки и вернулась в комнату, старательно не глядя на пса. Она взяла красный фломастер и написала круглыми, каждая с белой точкой блеска, мультяшными буквами:
«Дорогие папа и мама! Пожалуйста, не пускайте собаку в мою комнату. Я никогда её не хотела, я хотела братика!»
Потом подумала и добавила внизу:
«П.С. Еле починила поломанные игрушки, и то не все. Лёка»

(с) Мари Пяткина
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=15283" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 14 авг 2012, 02:49

Дебют Рети

В астрологию молодой преподаватель математики и мастер спорта по шахматам Тоня Васильевна не верила. Верила она во «французскую защиту», в уверения тренера, что рано или поздно отберёт шахматную корону у Александры Костенюк, и в народное «что в рот полезло – то полезно». Мозгу нужно было думать, для продуктивной работы он должен получать углеводы, от которых Тоня Васильевна росла вширь и не пользовалась спросом. Впрочем, парни её мало волновали, гораздо больше волновало преимущество французской защиты над славянской. Вот и вышло, что в двадцать пять лет её любимым мужчиной был Рихард Рети, имевший подлость скончаться ровно за полтинник до рождения Тони Васильевны.
Уютный Тонин мир, состоявший из дробей и формул, тетрадки с этюдами и тарелки с пирожными, разнообразился дебютными находками, углублялся стратегическими замыслами и озарялся фантастическими комбинациями. Нет, не теми кружевными, что с почти открытой грудью и которые уже никто не носит, а с открытым началом и гамбитом.
Думаете, скучно? Фига с два. Жил себе человек, проблем не знал, кушал в удовольствие, думал в охотку. Не было печали, да черти накачали, вернее, планеты разыграли миттельшпиль, и та криворукая сволочь, что артритными пальцами набирала газету, тиснула объявление о турнире прямо рядом с рекламой салона астролога. «Предскажу судьбу! - гласил тёмно-синий квадратик со звёздным рисунком в виде шахматной ладьи. – Помогу составить партию! Идеальная совместимость, прогнозы долгосрочный и кратковременный!»
- Составить партию?! - в восторге повторила Тоня Васильевна.
Она быстро съела плитку чёрного шоколада, напялила чёрный пуловер под горлышко, с трудом влезла в чёрную юбку ниже колен, вспотела в автобусе и втиснулась в лифт в тот самый момент, когда Олег Войтенко как раз собирался нажать на кнопку восьмого этажа.
Тоня равнодушно смерила взглядом ослепительно-белый костюм Олега, кремовый галстук, песочные туфли и скромно отвернулась.
Олег посмотрел на чёрный Тонин гольф, охренел и прилип к нему светло-серыми глазами. Он дважды сглотнул и попытался отвернуться, но глаза непроизвольно вернулись в исходное положение.
Такой груды протеина ему ни разу не доводилось видеть в живом состоянии, только в разобранном виде на кухнях своих четырёх ресторанов. Там горы мяса были работой, здесь – Женщиной. Олег глубоко вдохнул и ослабил узел кремового галстука. Измождённые диетами вяленые воблы, с которыми он по обычаю своего окружения проводил время, даже рядом не стояли с этой торжествующей плотью кисти Рубенса, пышущей здоровьем и обещающей райские радости.
Тоня смотрела в кнопки лифта и складывала в уме трёхзначные числа.
Войтенко смотрел на Тоню и чувствовал себя хуже, чем в день окончания кулинарного техникума, в котором он учился по два года на каждом курсе и так всех задолбал, что при вручении ему диплома преподаватели дружно встали и стали хлопать. Поздравляли они Войтенко с окончанием мучений или себя с избавлением от Войтенки, осталось тайной, тревожившей его долгие годы. Восемь лет спустя Олегу случилось подвезти на "Хаммере" бывшего директора. Он хотел спросить о причине оваций и даже открыл рот, но вместо этого вдруг предложил поставить техникуму кондиционеры, отчего директор некрасиво прослезился.
Войтенко плохо спал по ночам, месяц назад разошёлся с шестой по счёту, тощей, наглой и вылизанной гражданской женой, «Хаммер» цвета домашнего желтка в его жизни был, а счастья не было.
Олег не знал, что счастья вообще не бывает, поэтому вздохнул, провёл рукой по блондинистому ёжику на голове и взял Тоню Васильевну за руку.
Белый король совершил неожиданный и парадоксальный манёвр: Крh8-g7!.
- Девушка, где вы брали сардельки с костями? – игриво спросил он и поцеловал её пальцы c останками синего лаку на обкусанных в раздумье ногтях.
Фигур в кабине лифта было только две, но зато какие!
Тоня покраснела и выдернула руку.
- Что за странные вопросы? – надменно спросила она, измерив Войтенка презрительным взглядом.
Чёрная пешка стремилась стать ферзём: h5-h4.
Войтенко не был бы Войненком, если бы так просто сдавался. Недаром он из года в год упорно долбил кулинарный техникум до самого выпускного. Он восхищённо присвистнул и обхватил Тонины телеса длинными руками, в результате чего уверенно двигался в квадрат: Крg7-f6 Крa6-b6.
- Какая ты красавица, - сказал Олег, словно тесто, сминая руками мягкое податливое тело. – Моя ты кровяная колбаса в перетяжечках… Я хочу от тебя детей. Каждый год по ребёнку. Только выйдет один – мы сразу заселим следующего. И не смей худеть!
Многовековой опыт показывает, что игрок, занявший и контролирующий центр, имеет ощутимое позиционное преимущество. Оказавшись в совершенно непредвиденной и не поддающейся анализу ситуации, Тоня ужасно смутилась, и будущее ферзя обернулась миражом. Крf6-e5! Крb6-c6. Белый король попал в квадрат пешки и задержал её.
- Да я всю жизнь тебя искал, - продолжал атаку Войтенко, зажимая Тоню Васильевну в угол и массажируя ей ягодицы. Крe5-f4: – Ты мой тортик фруктовый трёхъярусный… Я готов тебя есть круглосуточно…
- Я буду кричать, - Тоня попыталась перейти в защиту, но угол лифта исключал любое позиционное маневрирование.
- Мы будем кричать вместе, - твёрдо сказал Войтенко и задрал на Тоне пуловер.
Король в эндшпиле - фигура активная. Угрозы мата Войтенко не опасался, отказов встречать не привык, воспитан был скверно, вот и вёл себя распущенно. Обескураженная Тоня Васильевна ни разу в жизни не имела практикума в качестве объекта сексуальных домогательств, поэтому быстро сдала все позиции и просто тяжело дышала. Извечный страх перед самым первым самцом побледнел, сквозь него проступила новая эмоция… Оригинальный дебют, стратегия и тактика Войтенки пробудили в Тоне странное чувство, сродни лёгкому голоду. В голове мелькнула сладкая мысль о миндале в шоколаде, Тоня потянулась к Олегу губами и глубоко вздохнула полной грудью.
Застёжка лифчика лопнула с оглушительным треском, полетела в сторону, врезалась в стену и рикошетом ударила в кнопочную панель.
Планеты разыграли заключительную стадию партии, и лифт застрял.

Притворимся, что нам стыдно, и покинем кабину лифта. Пусть окончат этюд при треске любовной сальной свечки.

Да. Хотите - верьте, хотите – нет, но они женились и были счастливы.

Писатель-реалист.

(с) Мари Пяткина
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=13669" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 15 авг 2012, 02:15

Хелен

Прекрасный весенний день. Возможно, даже слишком теплый для апреля. А может, зима была слишком долгой, и я попросту отвык от тепла? Неспеша прогуливаюсь по улицам Старого центра. Мне нравятся эти величественные постройки, дома в венецианском стиле, острые шпили католических костелов. Немного неудобно, правда, ступать по булыжной мостовой, но было бы просто варварством положить здесь асфальт. Присаживаюсь за столиком небольшой кафешки, которые здесь на каждом шагу, и просто сижу, рассматривая прохожих. Большая часть - туристы, глазеющие по сторонам и старающиеся сфотографировать все, что встречается на их пути. Особенно забавными выглядят японцы. Те, даже витрины магазинов через объективы рассматривают. Изредка встречаются местные, их лица сосредоточены, они спешат по каким-то своим делам.
Вдруг мое внимание привлекает сухой кленовый лист.
"Привет, дружище? А ты откуда здесь взялся?"
Каким-то чудом он пережил зиму и теперь, вырвавшись из своего укрытия, подгоняемый легким весенним ветром, он спешит увидеть апрель.

-- Добрый день. Что пить будете? - голос официантки заставляет меня отвлечься.
-- Кофе и минералку, пожалуйста.
-- Сию секунду, - улыбается она в ответ и идет готовить кофе.

Вряд ли она работает здесь официанткой, скорее это ее кафе. Здесь зачастую владелец кафе работает сам в первую смену.
Вообще, удивительной красоты женщина. И дело не только в том, что она красива и идеально сложена. Может, походка? Или взгляд?
Через минуту она появляется с подносом в руках. Сколько ей лет? Около сорока. Хотя она относится к тому редкому типу женщин, глядя на которых, не задумываешься о их возрасте. Они прекрасны всегда. Уверен, что она не замужем. Как и в том, что в ней есть что-то, чего мне никогда не понять. Может, именно это и делает ее такой красивой. Загадка, которую не можешь не пытаться разгадать, хотя и понимаешь, что она останется вечной.

-- Пожалуйста, Ваш заказ.
-- Простите, как Вас зовут?
-- Что? - переспрашивает она.
-- Я спросил, как Вас зовут, - повторяю, - не вижу на Вас таблички с именем и, если захочу заказать что-нибудь еще, то даже не буду знать, как к Вам обратиться. Я не говорю уже о ситуации, если вдруг я все же наберусь смелости и предложу выйти за меня замуж.

Мгновение она недоуменно смотрит на меня, затем смеется, как человек, который хочет показать, что оценил шутку.

Я пью кофе, погрузившись в свои мысли. Все-таки прекрасная весна в этом году. Группа туристов, человек двенадцать, нарушают спокойствие. Они галдят на незнакомом языке, сдвигают столики, устраиваясь по соседству. Я допиваю кофе, делаю глоток минералки и иду внутрь.

-- Посчитайте пожалуйста.
-- Четыре евро двадцать центов.
Кладу деньги на барную стойку:
-- Всего доброго.
-- Хелен, - вдруг произносит она.
-- Что?
-- Вы спрашивали мое имя. Меня зовут Хелен.

* * *

"Х Е Л Е Н" - вывожу пальцем у нее на спине и потом еще раз, латынью: "Helen".

-- Так приятно, - она лежит на постели, стараясь не шевелиться. Словно может неосторожным движением отвлечь меня и я перестану писать, едва касаясь кончиками пальцев ее спины.

Скоро год, как мы пoженились. Трудно себе представить, что мы когда-то жили порознь. Хелен знает, что я женат уже четвертый раз. Сама спросила, а когда ответил, тут же добавила, что это единственная вещь, которую она хотела слышать о моем прошлом.
Я не против. О ней я вообще ничего не спрашиваю. Женщине прошлое ни к чему, особенно, если она так прекрасна.
Я часто сижу в кафе, когда она работает. Правда, не на улице. Я устраиваюсь с ноутбуком внутри и пишу новые рассказы. Часто попросту делаю вид, что пишу, а сам незаметно наблюдаю за тем, как она работает. Удивительно, но меня по-прежнему завораживает каждое ее движение. Я сотни раз уже видел, как непослушный локон падает ей на глаза, Хелен небрежно отбрасывает его назад, и всегда с нетерпением жду этого жеста.
А еще, люблю смотреть, когда она спит. Или, когда она, забыв обо мне, о чем-то задумывается. Ее глаза становятся грустными. Не знаю, о чем она думает в эти минуты. Если и вспоминает что-то из прошлого, то я уже сказал, что прошлое нам ни к чему. Пусть настоящее длится вечно.

* * *

-- Хелен, - я целый день был на презентации и вернулся только поздно вечером, - Хелен...

В квартире горит свет, но она не спешит меня встретить, как обычно. Прохожу по комнатам - ее нет нигде. Странно.
Дверь в ванную приоткрыта.
Наверное, это состояние шока. Или всему виной мое прирожденное спокойствие.
В ванной слишком много крови, с первого взгляда понятно, что уже поздно спешить и суетиться. Медленно подхожу, наклоняюсь и отбрасываю прядь с ее лба.
Я всегда думал, что лицо человека, вскрывшего себе вены, искажено предсмертной судорогой, а она лежит, словно уснула. Такая же красивая, как и обычно.
И хочется просто тихо, чтобы не разбудить, спустить успевшую остыть, потемневшую от крови, воду в ванной, наполнить ее чистой и теплой. И сидеть рядом, пусть всю ночь напролет, любоваться чертами Хелен и делать вид, что не замечаю надписи на зеркале: "Спасибо за год счастья".

* * *

-- Доброе утро, - говорю своему отражению в зеркале. Больше некому.
Сегодня похороны Хелен, моей четвертой жены. Четвертой. Не многовато ли для моих сорока пяти?
Риторический вопрос.
Четыре брака и ни одного развода. Всегда какой-нибудь несчастный случай или нелепая катастрофа.
Рассматриваю отражение в зеркале. Вид у меня, мягко говоря, не очень. Синяки под глазами, трехдневная щетина. Надо обязательно побриться. Хелен терпеть не могла, если мужчина не выбрит.
Провожу рукой по густой щетине.
Странно. На голове - ни одного седого волоса, а борода уже наполовину седая. По крайней мере - на подбородке. А на щеках и над верхней губой такая же как и раньше.
Темно-синяя.

(c) IKTORN
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=6263" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 16 авг 2012, 01:43

Вечернее платье для Феликса

Дорогой Феликс!

Если ты читаешь сейчас эту записку, а меня рядом нет - значит, меня не пропустили. Если же я радостно и легкомысленно кружусь в вальсе посреди огромного зала и вместе с другими гостями праздную твой день рождения – можешь отложить записку в сторону и пригласить меня на танец, не обращая внимания на то, что я единственная из окружающих тебя сегодня женщин явилась в ресторан в брюках, а не в вечернем платье, как предписывалось. Сейчас я всё объясню.

Готовиться к твоему юбилею я начала месяца полтора назад. Первые две недели прошли в глубокой депрессии, так как представить себя в вечернем платье никак не удавалось. Перебрав в голове все возможные причины вежливого отказа и не найдя ни одной уважительной, я взяла себя и деньги в руки и отправилась по магазинам.

Красивых вечерних платьев оказалось гораздо больше, чем я предполагала - они занимали целые этажи, дразнили воображение открытыми плечами, облегающим силуэтом и грубоким декольте, интриговали полупрозрачными тканями и сногсшибательной длиной.

Я не сразу догадалась, в чём дело. Лишь после недельной гонки по примерочным мне наконец-то открылась истина: это не платья мне не подходили - это я не подходила им! Все как одно гораздо лучше смотрелись без меня. Как только я надевала очередную невозможную красоту, она тут же тускнела и превращалась в кусочек бесцветной тряпочки, болтающейся на колышке.

И всё же счастье улыбнулось мне, Феликс. Оказывается, я родилась не в рубашке, а в платье Роккобарокко - маленьком изящном произведении искусства заморских мастеров. То ли так было ими задумано, то ли они что-то перепутали, но отсутствие подходящей пышной груди для декольте меня больше не смущало - потому что оно было сзади! Моя декольтированная спина выглядела безупречно, и Роккобарокко сидело как влитое. Мой придирчивый взгляд не уловил ни единой погрешности: женщина в зеркале выглядела потрясающе красивой, не в меру молодой и стройной, я бы даже сказала - аппетитной и привлекательной.

Придя домой и всласть налюбовавшись своей неотразимостью, я впервые за месяц вдохнула полной грудью... но так и не смогла выдохнуть: случайно повернувшись боком к своему отражению в зеркале, я с ужасом обнаружила, что по всей длине моего сокровища идёт узкая, почти незаметная, но абсолютно прозрачная вставка, открывающая всем подряд мою первозданную наготу!

Феликс, не стану утомлять тебя подробностями того, как я вновь ринулась по магазинам в поисках нижнего белья, способного удовлетворить взоры твоих высокопоставленных гостей. На уверения подруг, что такие платья носят исключительно на голое тело, без трусов и лифчиков, порядочные женщины внимания не обращают. В одном из бутиков я нашла подходящую деталь, стоившую, правда, немного дороже самого Роккобарокко; дополнила комплект роскошными туфлями на высоком каблуке – и наконец-то вчера поздним вечером, в сотый раз примерив все составляющие своего наряда, с удовлетворением констатировала, что полностью готова явиться на юбилей и затмить всех на своем пути.

Оставался последний штрих: довести до совершенства своё незагорелое, по случаю холодной весны, тело. Строго следуя инструкции на маленьком баллончике, я равномерно облила себя волшебной струёй, которая, судя по аннотации, должна была через несколько часов покрыть мою бледную фигуру ровным золотистым загаром. С чувством перевыполненного долга впервые за время подготовки к торжествам я проспала до утра без кошмарных сновидений.

...Феликс, не волнуйся, я жива. Меня спасло то, что у нас в ванной нет большого зеркала, и я увидела себя не целиком, а частями. И благодаря этому не сразу упала в обморок. Чудодейственная жидкость оправдала своё предназначение, а результат превзошёл ожидания: моё тело покрыто теперь изумительного оттенка золотыми пятнами, делающими меня похожей на жирафу, только шеей я не вышла.

Отревевшись для профилактики, я сижу сейчас перед компьютером, пишу тебе эту объяснительно-поздравительную записку и думаю: удивительная всё же штука - жизнь. Для того, чтобы почувствовать себя счастливым и свободным, человек должен пройти через тяжёлые испытания. Но тем слаще становится вкус этого счастья и этой свободы! Теперь я с полным правом и без угрызений совести могу надеть то, что мне нравится и в чём я чувствую себя уютно и похожей на самоё себя: стильные широкие брюки и тонкая шёлковая блузка, скрывающие моё золотисто-пятнистое тело, а под ними - любимые трусы и лифчики, и жизнь моя вновь полна света, тепла и радости, чего я и тебе желаю, милый Феликс, в этот замечательный и очень торжественный апрельский вечер.

______________________________
Copyright: Елена Николаева

http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=14901" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 22 авг 2012, 04:25

Увидеть море

«Они рождались, как реки, высоко в горах, а умирать уходили в море. Но их тела не расплывались бирюзовой пеной, а обрастали плавниками, щупальцами, покрывались чешуей или панцирем. Они превращались в ярких, проворных рыбок, страшных осьминогов и холодных медуз...»
Садилось солнце, и рвущийся к прозрачному небу огонь, зыбкий и неуловимый, как алая ртуть, бесплотно набегал на каменистый берег. Ларс не удержался и зажмурился, ожидая удара тепловой волны, но жара не почувствовал. Вечерняя прохлада уже коснулась умирающего мира - еще немного, и она остудит, приглушит пылающие краски.
Мальчик шел, медленно ступая босыми ногами по крупной гальке, и ленивый ветер нашептывал ему:
«...Ты — один из них. Ты наш, ты часть моря, а значит, часть жизни. Потому что море — это сама жизнь».
Ларс любил приходить сюда, а когда в наказание или из-за плохой погоды мама оставляла его дома, стоял у окна и смотрел вниз, на облитую дымящимся серебром гладь. Картинка за окном всегда менялась. То пасмурная, черно-белая — рваное небо в ошметках грозовых облаков, пятнисто-серые волны, сердито шевелящие на мелководьи скучные серые камни. То яркая, парализующая своей красотой.
Иногда здесь появлялись миражи: блестящие радуги-водопады, низвергающиеся с раскаленного неба, такого ослепительного, что невозможно сказать, какого оно цвета — синего, зеленого или бело-золотого.
Маленькому Ларсу едва исполнилось шесть лет, и он не понимал, почему на языке взрослых вместо «отправиться к морю» нужно говорить «пойти погулять в парк», и почему у мамы каждый раз делалось такое странное лицо, когда он пытался рассказать ей о своем друге-дельфине. Не понимал, но чувствовал, что есть в этом что-то неправильное, какая-то фальшь, пронизывающая весь его крошечный мир, как плесень проедает отсыревшие стены. Постепенно привыкая к первой в жизни лжи, мальчик учился называть знакомый по книжкам голубой простор прудом - хотя не бывает на свете такого пруда, чтобы от горизонта до горизонта - а обглоданный волнами пляж — парком, хоть и не росло там ни одного дерева. Хоть и не похожа была узкая литораль на чинную заасфальтированную дорожку, а два плоских скалистых уступа на уютные городские скамеечки.
От белесых камней поднимался вкусный соленый пар, пахло вяленой рыбой и разомлевшей на солнце морской травой. Мальчик лег животом на один из уступов и, сложив губы трубочкой, тихо посвистел. Его друг приплыл сразу, как будто ждал зова, и высунув мордочку из воды, улыбнулся Ларсу. Да, дельфин умел улыбаться, а еще с ним можно было разговаривать, но не словами, а как бы из сердца в сердце.
- Привет, Дик! - сказал Ларс, свесившись с уступа так низко, что чуть не соскользнул в воду. Но он не боялся моря. - Расскажи мне про сады из кораллов. И про черные вулканы, те, что глубоко-глубоко. А правда, что там совсем темно, и каждая рыбка плавает с маленьким фонариком?
- Правда, - ответил Дик, и неуклюже ткнулся носом в ладонь друга. Кожа дельфина, всегда прохладная и упругая, сегодня показалась Ларсу сухой, горячей, и мальчик забеспокоился, что его приятель заболел.
- Скажи, ведь ты не уйдешь от меня? Как мой братик Кай?
- Не бойся, дельфины не умирают. Точнее, умирают, но не так, как люди. Души дельфинов вечны.
Потом Дик рассказывал ему длинную сказку про коралловые рифы, остров сирен, и заколдованный маяк. И они оба бегали наперегонки, вернее, Ларс бежал по пляжу, а дельфин плыл вдоль берега и, конечно, первым достиг поросшего бахромой из водорослей и ракушек волнореза.
Солнце тем временем опустилось за жидкий горизонт, и мир из огненного стал багровым. Небо утратило прозрачность, а берег обратился в колючие рубиновые россыпи; их с печальным шепотом лизали остывающие, но еще теплые язычки крови.
Воздух медленно густел, и холодные серебристые отсветы начали появляться в нем. А в разноцветном домике на склоне горы распахнулось слюдяное окошко.
- Ларс, иди ужинать!
- Пока, - грустно сказал мальчик дельфину. - Меня мама зовет. До завтра, да?
Он стоял и провожал уплывающего Дика взглядом. Несколько раз мелькнул среди серовато-красных волн острый плавник и исчез. Только волны остались, однообразные, бьющиеся друг о друга в бессмысленном, хаотичном ритме.

***

- Хочешь порисовать, Ларс? Или поиграй в лего, а я поговорю немного с твоей мамой.
Я беру мальчика за руку и отвожу в уголок с игрушками, а мать — красивую женщину лет тридцати — приглашаю за свой стол. Сам усаживаюсь напротив и ненавязчиво разглядываю ее. Бледное, слегка удлиненное лицо, ярко-зеленые глаза, к которым совсем не идет коричнево-красная с глухим воротом блузка; медовая копна волос, нестриженных, уложенных кое-как. Во всем облике фрау Элькем сквозит едва заметная неряшливость. Думаю мельком: «Обычная история: муж ушел, сын болен... начала опускаться.»
Элькемы первый раз у меня на приеме, до этого мальчик наблюдался у детского врача в Триере, два раза лежал в городской клинике на обследовании. Сильное отставание в развитии, нарушения речи и мелкой моторики, умственная отсталость. Так написано в анамнезе, но мать говорит другое:
- Он очень изменился за последнее время. Я надеюсь отдать его в нормальную школу, может быть, не этим летом, а на год позже.
- Хорошо. Давайте по порядку.
Я задаю стандартные вопросы: «Вес и рост при рождении? Нормальные роды? Кесарево? Есть сестры, братья?» - «Был брат, на три года старше — Кай — умер прошлой осенью от энцефалита.» - «Во сколько лет начал ходить? Говорить?» - «Пошел в два с половиной. А говорить... отдельные слова: «папа», «мама», тогда папа еще жил с нами... А одиннадцать месяцев назад, мы только-только переехали в Ноенкирхен и сняли квартиру в доме напротив городского парка. И вот, мы гуляли в этом самом парке...»
Они гуляли возле маленького, наполовину затянутого тиной пруда, рассказывает фрау Элькем, и Ларс нашел на берегу раковину моллюска — красивую, игольчатую и почти целую, наверное, ее завезли вместе со щебнем. Тогда-то мальчик и произнес свою первую фразу: «Мама, что это?» И внимательно, как зачарованный, слушал рассказ матери о море, потом вместе с ней смотрел книжки с картинками и спрашивал, спрашивал... Как будто открылся какой-то шлюз. Ребенок болтал без умолку, словно хотел наговориться за годы молчания.
С этого дня он начал меняться прямо на глазах. И все просил мать пойти с ним в парк, потом стал бегать туда один, благо заболоченный прудик находился как раз под их окнами.
- И такие странные истории выдумывает, - удивляется фрау Элькем. - Я понимаю, детские фантазии, игры... но, такие живые? А вдруг галлюцинации? Будто это не пруд, а настоящее море, и там якобы живет его приятель-дельфин. Даже кличку ему придумал — Дик. Дельфин, представляете? Ладно бы, какой-нибудь тритон. Мне кажется, в этой луже не водятся даже тритоны.
Я бросаю взгляд в дальний угол комнаты, где посреди синтетической лужайки маленький Ларс пытается... сложить из льдинок слово «вечность»?.. нет, всего лишь построить башню из разноцветных кубиков. Мальчик поднимает голову и улыбается мне, я улыбаюсь ему в ответ — мы поняли друг друга.
- Ракушка попала на берег не случайно, - говорю я. - Раньше там было море, но потом оно ушло.
Лицо матери становится напряженным, и я понимаю: она ждет от меня подтверждения своих страхов. Но я не намерен играть в ее игру. Ребенок здоров, он почти догнал в развитии сверстников, и дельфин по имени Дик помог ему в этом. Осталось провести кое-какие тесты, но я уже знаю, каким будет результат.
А после работы я пойду домой кружной дорогой и по пути загляну в городской парк, заросший, неухоженный, но что-то есть в нем особое, что проникает, как солнечный луч, прямо в душу, и манит возвращаться снова и снова. Газоны не кошены с самой весны, трава на них высокая, хрупкая, густого водянисто-зеленого цвета. Каждая травинка, разбухшая от влаги, тянется к тебе, цепляется за щиколотки. А когда ты проходишь, остается лежать, поломанная, втоптанная в землю, неживая. По такой траве страшно ходить, как будто совершаешь убийство.
Я увижу пруд с тускло-желтой водой, никогда не отражающей звезды. И настороженные силуэты над ним с протянутыми или распростертыми, словно руки, ветвями, молчаливые и цветущие.
Говорят, когда-то давно здесь плескалось море, а потом оно ушло, отступило в другие берега, оставив после себя обломки ракушек, искорки янтаря и гладкие, обточенные водой камни. Вот только все дело в том, что море не может исчезнуть. Оно было, есть и будет всегда, потому что оно — сама жизнь, неделимая, единственная и вечная.
Я прислонюсь спиной к грязно-черному, словно угольному, стволу и, закрыв глаза, подставлю лицо соленому ветру. Мне послышатся крики чаек, протяжные и глухие, точно долетающие из иной реальности, и вкрадчивый шелест волн, перекатывающих прямо у моих ног теплую золотую гальку. Я знаю, море где-то совсем близко, только не каждый способен его увидеть.


Copyright: Джон Маверик, 2009
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=9773" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 23 авг 2012, 02:11

Дебют Рети

В астрологию молодой преподаватель математики и мастер спорта по шахматам Тоня Васильевна не верила. Верила она во «французскую защиту», в уверения тренера, что рано или поздно отберёт шахматную корону у Александры Костенюк, и в народное «что в рот полезло – то полезно». Мозгу нужно было думать, для продуктивной работы он должен получать углеводы, от которых Тоня Васильевна росла вширь и не пользовалась спросом. Впрочем, парни её мало волновали, гораздо больше волновало преимущество французской защиты над славянской. Вот и вышло, что в двадцать пять лет её любимым мужчиной был Рихард Рети, имевший подлость скончаться ровно за полтинник до рождения Тони Васильевны.
Уютный Тонин мир, состоявший из дробей и формул, тетрадки с этюдами и тарелки с пирожными, разнообразился дебютными находками, углублялся стратегическими замыслами и озарялся фантастическими комбинациями. Нет, не теми кружевными, что с почти открытой грудью и которые уже никто не носит, а с открытым началом и гамбитом.
Думаете, скучно? Фига с два. Жил себе человек, проблем не знал, кушал в удовольствие, думал в охотку. Не было печали, да черти накачали, вернее, планеты разыграли миттельшпиль, и та криворукая сволочь, что артритными пальцами набирала газету, тиснула объявление о турнире прямо рядом с рекламой салона астролога. «Предскажу судьбу! - гласил тёмно-синий квадратик со звёздным рисунком в виде шахматной ладьи. – Помогу составить партию! Идеальная совместимость, прогнозы долгосрочный и кратковременный!»
- Составить партию?! - в восторге повторила Тоня Васильевна.
Она быстро съела плитку чёрного шоколада, напялила чёрный пуловер под горлышко, с трудом влезла в чёрную юбку ниже колен, вспотела в автобусе и втиснулась в лифт в тот самый момент, когда Олег Войтенко как раз собирался нажать на кнопку восьмого этажа.
Тоня равнодушно смерила взглядом ослепительно-белый костюм Олега, кремовый галстук, песочные туфли и скромно отвернулась.
Олег посмотрел на чёрный Тонин гольф, охренел и прилип к нему светло-серыми глазами. Он дважды сглотнул и попытался отвернуться, но глаза непроизвольно вернулись в исходное положение.
Такой груды протеина ему ни разу не доводилось видеть в живом состоянии, только в разобранном виде на кухнях своих четырёх ресторанов. Там горы мяса были работой, здесь – Женщиной. Олег глубоко вдохнул и ослабил узел кремового галстука. Измождённые диетами вяленые воблы, с которыми он по обычаю своего окружения проводил время, даже рядом не стояли с этой торжествующей плотью кисти Рубенса, пышущей здоровьем и обещающей райские радости.
Тоня смотрела в кнопки лифта и складывала в уме трёхзначные числа.
Войтенко смотрел на Тоню и чувствовал себя хуже, чем в день окончания кулинарного техникума, в котором он учился по два года на каждом курсе и так всех задолбал, что при вручении ему диплома преподаватели дружно встали и стали хлопать. Поздравляли они Войтенко с окончанием мучений или себя с избавлением от Войтенки, осталось тайной, тревожившей его долгие годы. Восемь лет спустя Олегу случилось подвезти на "Хаммере" бывшего директора. Он хотел спросить о причине оваций и даже открыл рот, но вместо этого вдруг предложил поставить техникуму кондиционеры, отчего директор некрасиво прослезился.
Войтенко плохо спал по ночам, месяц назад разошёлся с шестой по счёту, тощей, наглой и вылизанной гражданской женой, «Хаммер» цвета домашнего желтка в его жизни был, а счастья не было.
Олег не знал, что счастья вообще не бывает, поэтому вздохнул, провёл рукой по блондинистому ёжику на голове и взял Тоню Васильевну за руку.
Белый король совершил неожиданный и парадоксальный манёвр: Крh8-g7!.
- Девушка, где вы брали сардельки с костями? – игриво спросил он и поцеловал её пальцы c останками синего лаку на обкусанных в раздумье ногтях.
Фигур в кабине лифта было только две, но зато какие!
Тоня покраснела и выдернула руку.
- Что за странные вопросы? – надменно спросила она, измерив Войтенка презрительным взглядом.
Чёрная пешка стремилась стать ферзём: h5-h4.
Войтенко не был бы Войненком, если бы так просто сдавался. Недаром он из года в год упорно долбил кулинарный техникум до самого выпускного. Он восхищённо присвистнул и обхватил Тонины телеса длинными руками, в результате чего уверенно двигался в квадрат: Крg7-f6 Крa6-b6.
- Какая ты красавица, - сказал Олег, словно тесто, сминая руками мягкое податливое тело. – Моя ты кровяная колбаса в перетяжечках… Я хочу от тебя детей. Каждый год по ребёнку. Только выйдет один – мы сразу заселим следующего. И не смей худеть!
Многовековой опыт показывает, что игрок, занявший и контролирующий центр, имеет ощутимое позиционное преимущество. Оказавшись в совершенно непредвиденной и не поддающейся анализу ситуации, Тоня ужасно смутилась, и будущее ферзя обернулась миражом. Крf6-e5! Крb6-c6. Белый король попал в квадрат пешки и задержал её.
- Да я всю жизнь тебя искал, - продолжал атаку Войтенко, зажимая Тоню Васильевну в угол и массажируя ей ягодицы. Крe5-f4: – Ты мой тортик фруктовый трёхъярусный… Я готов тебя есть круглосуточно…
- Я буду кричать, - Тоня попыталась перейти в защиту, но угол лифта исключал любое позиционное маневрирование.
- Мы будем кричать вместе, - твёрдо сказал Войтенко и задрал на Тоне пуловер.
Король в эндшпиле - фигура активная. Угрозы мата Войтенко не опасался, отказов встречать не привык, воспитан был скверно, вот и вёл себя распущенно. Обескураженная Тоня Васильевна ни разу в жизни не имела практикума в качестве объекта сексуальных домогательств, поэтому быстро сдала все позиции и просто тяжело дышала. Извечный страх перед самым первым самцом побледнел, сквозь него проступила новая эмоция… Оригинальный дебют, стратегия и тактика Войтенки пробудили в Тоне странное чувство, сродни лёгкому голоду. В голове мелькнула сладкая мысль о миндале в шоколаде, Тоня потянулась к Олегу губами и глубоко вздохнула полной грудью.
Застёжка лифчика лопнула с оглушительным треском, полетела в сторону, врезалась в стену и рикошетом ударила в кнопочную панель.
Планеты разыграли заключительную стадию партии, и лифт застрял.

Притворимся, что нам стыдно, и покинем кабину лифта. Пусть окончат этюд при треске любовной сальной свечки.

Да. Хотите - верьте, хотите – нет, но они женились и были счастливы.

Писатель-реалист.

Мари Пяткина
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=13669" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 24 авг 2012, 02:42

Гардеробная

Давно задумывался о переезде, но, знаете, то денег чуть-чуть не хватало, то квартира не нравилась. Жена считала, что из окна обязательно должен быть виден парк, я бы предпочёл вид на стоянку, чтобы за автомобилем наблюдать. В одной квартире было слишком мало окон, в другой — низкий потолок, в третьей — совмещённый санузел и так далее. Казалось, не будет конца и края этим поискам, но однажды…


Я проснулся от телефонного звонка. Риэлтор спешил рассказать об очередном замечательном варианте, а так как мне уже порядком надоели пробуждения от этих ранних звонков, то я уже подумывал послать и продавцов, и все постройки земного шара куда подальше. Однако что-то в голосе человека, убеждавшего меня непременно взглянуть на квартиру, заставило меня таки согласиться. И уже через пару часов я нажимал на кнопку дверного звонка.

Дверь мне открыл молодой человек. Пожалуй, даже слишком молодой, чтобы заподозрить в нём риэлтора или же владельца. Но хозяином квартиры оказался всё же он, несмотря на лет четырнадцать-пятнадцать внешне.

Прохаживаясь по комнатам, я всё больше и больше укреплялся в мысли, что это идеальное место: прямо под окнами была стоянка, а сразу за ней начинался Ботанический сад, высокие потолки украшала лепнина в виде античных балюстрад, ванная комната поражала воображение и рушила мои скромные представления о размерах ванных комнат.

В квартире была даже гардеробная, правда всё её пространство занимала громоздкая кровать, которую непонятно, как сюда внесли, и тем более непонятно, как её отсюда можно было бы вынести.

— Сколько? — коротко спросил я у юноши и, услышав сумму, тут же сказал:
— Беру!

Возможно, надо было посоветоваться с женой, но как только она смогла подъехать и посмотреть нашу новую квартиру, то я понял, что сделал всё правильно, опередив других претендентов. Через пару недель все документы были оформлены, вещи перевезены и мы переступили порог уже в качестве новых жильцов. Конечно, ещё много оставалось нерешённых проблем, связанных с меблировкой, остеклением лоджии, с кроватью в гардеробной, но уже так хотелось начать обживаться, что мы не стали медлить с переездом.

Казалось, даже дышать стало в новой просторной квартире приятнее что ли, вольготнее. Где-то через месяц после начала нашей новой жизни, на деловой встрече мне пришлось изрядно выпить, естественно не ради удовольствия, а ради блага компании и сговорчивости клиента, и на ночь я был выдворен из супружеской спальни, чтобы не портить перегаром ночной воздух. Так как ближе всего ползти было в гардеробную, то туда я и отправился, забрался на кровать и сразу же заснул.

Утром, открыв глаза, я с ужасом ждал волны похмелья. Ну, бывает такое после хорошей пьянки, что просыпаешься, чувствуешь себя прекрасно, начинаешь вспоминать, что же вчера было, и через пару секунд — бабах! Начинается оно: Похмелье с большой буквы. Однако шли минуты, я лежал и чувствовал себя замечательно. Умывшись, я с аппетитом позавтракал и отправился на работу, хотя и так понятно, что мне сегодня давали отгул из-за моей вчерашней жертвы во имя доходов компании.

За день я завершил отчёт, провёл два совещания и после работы весь вечер ухаживал за женой и небезуспешно пытался её соблазнить. После двадцати лет брака, знаете ли, это не всегда бывает просто. Ночь была волшебной, но под утро я снова почувствовал себя обычным усталым человеком, который механически бредёт умываться, завтракать и с полузакрытыми глазами плетётся на поднадоевшую работу.


Вскоре мы поссорились, незначительно, как я уже знаю, до первой улыбки следующего дня, но ночевать я отправился опять в гардеробную. Хотя в других комнатах были весьма уютные диваны, я отправился именно туда. Мне понравилось там спать. И вновь утром и весь следующий день я был полон энергии, жизнерадостен и успешен во всех делах. Вечером мы занимались сексом, также страстно и многократно, как в самом начале наших отношений. Ночь я провёл опять вне спальни, решив проверить зарождавшуюся гипотезу.

С тех пор, спал я исключительно в этой комнате, сославшись на бессонницу, в любом ином месте квартиры. Впрочем, жена и так была не против отдохнуть в одиночестве после бурного вечера.

Через неделю я взялся составить сложный бизнес-план на дом. Попросил, чтобы меня никто не беспокоил и заперся в гардеробной с ноутбуком (люблю работать лёжа) и в течение нескольких дней выбирался из комнаты, только чтобы справить нужду и принять пищу. Работу я завершил за рекордно короткий срок и ни капли не устал. Бреясь перед зеркалом, я неожиданно заметил, что у меня исчезли седые волосы. Я стал обращать внимание на кокетливые взгляды молодых девушек по дороге на работу, секретарь шефа стала приносить мне кофе и подолгу задерживаться в моём кабинете, демонстрируя разрез своей блузки, вернее не его, а сами знаете что.

Я всё чаще стал брать работу на дом, так как с документами, над которыми я мог работать целыми днями в офисе, лёжа на кровати, я управлялся за считанные часы. И вскоре все окружающие стали замечать, я молодел. Мне удалось убедить жену, присоединиться ко мне, вначале по ночам, а уже очень скоро, когда она тоже почувствовала омолаживающий эффект, мы стали проводить почти всё наше время в комнате. Перенесли в неё телевизор, телефон, книжные полки, провели интернет. Выходить за её пределы не хотелось, так как вне её стен время неумолимо отсчитывало минуты жизни, внутри же, оно поворачивало вспять. Мы отказались от готовки, заказывая на дом пиццу и суши, по очереди выбегая, чтобы принять заказ. С работы мы естественно уволились, я успешно участвовал в электронных торгах, каждый день увеличивая счёт в банке. Настоящим мучением был поход в туалет и соблюдение личной гигиены — сколько времени тратилось на эту ерунду и на старение.

Так прошло много лет. Глядя друг на друга, мы задумались, что произойдёт дальше. Мы, как герой «Удивительной истории Бенджамина Батона» умрём от младенчества? Выглядели мы как два подростка. У жены была плоская мальчишеская грудь, мой голос выдавал петуха, а на лице появились прыщи. Пора было что-то делать.

Мы вышли из комнаты, и время неумолимо обрушилось на нас. Все клетки наших тел начали стареть. Нет, не стремительно, а как у всех, но мы это чувствовали особенно остро. Первую неделю мы провели возле порога комнаты, понимая, что перешагнув его, выйти обратно мы можем не решиться. От квартиры необходимо было срочно избабиться, и мы дали объявление о продаже.

Покупатель пришёл в этот же вечер. Мужчина с усталым лицом показался мне знакомым. Оттолкнув меня, он пробежал к гардеробной и как только он там оказался, преобразился. Он улыбнулся так, как улыбаются наркоманы, долго бывшие в абстиненции, получив наконец-то заветную дозу.

— Лет через тридцать приходите, — сказал он, — снова поменяемся.

Мы с женой взялись за руки и вышли на улицу. В этот раз я хотел получить медицинское образование, а жена думала поступать на исторический факультет. Впереди была долгая жизнь, может быть, вечная.


© Макар Андреев
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=6977" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 25 авг 2012, 03:25

Аполинарий

- Так... значит, этот некто, который к вам приходит — этот Аполинарий - утверждает, что все в мире должно быть справедливо?

- Да, доктор. Мы часто разговариваем. Он очень хорошо говорит, хотя рта совсем не раскрывает, но я понимаю его.

Доктор взглянул в окно на скелет недостроенного больничного корпуса, заросший сорняками.

- А ваш воображаемый друг не уточнил, как это проявляется? Вот вы всю жизнь о дочери пеклись и оказались здесь, на жесткой койке. А она уже ремонт в вашей сталинке замутила, и хахаль ее всех на новоселье зовет, - доктор говорил раздраженно, постукивая ручкой по пухлой карточке.

Больной - маленький исхудавший старичок - рассеянно посмотрел на веселый плющ, затянувший почти всю солнечную стену кабинета. Улыбнулся печально.

- Я хочу отдохнуть, доктор. Ну зачем мне эта сталинка? Я теперь в тепле, сыт, одет, я никому не в тягость. Пока жил с ними, ее милый-то все ругался за меня, а бывало и бил ее, бедную, порой. А теперь вот они почти не ссорятся. Аполинарий мне все про нее рассказывает. Мне спокойно, и ей спокойно. Вот оно и справедливо.

- Да уж, бедняжка...

Доктору стало скучно и противно. Вспомнилось утро. Пухлый пакет, в котором что-то стеклянно звякнуло, когда дородная бабенка с жидкими ненатурально-блондинистыми кудряшками совала его прямо в руки. Ее приглушенно-хрипловатый голос:

- Доктор, вы уж полечите его подольше. Старик, как-никак, болячек полно, кашляет вот... да и на голову слаб совсем... а может и еще чего найдете... А бесплатное место в приюте ему положено? Мы отблагодарим...

И как невыносимо захотелось после ее ухода тщательно вымыть руки.

Доктор быстро записал что-то в историю болезни, отпустил старика в палату. Глянул на часы, засобирался домой. Снимая халат он подумал о том, что ждёт его дома. О том, что встречало его дома вот уже почти 5 лет.

Дверь своим ключом... Тусклый отсвет монитора в детской, сын в наушниках, клацанье клавиш... «Как дела, сынок?» - неразборчивое мычание в ответ... Запах подгоревшей овсянки из кухни — жена готовит ужин свекрови... «Я сегодня в магазин не успела... дома только сыр... купи пельменей и майонез не забудь». Ночник у постели матери... ее беспомощные руки, сложенные на одеяле... всегда повернутое к стене лицо...*

Дверь своим ключом... Доктор медленно прошел в тесную спаленку, до тошноты пропахшую лекарствами. Присел перед постелью.

- Мама, ну что, как мы сегодня?

Помолчал. Заговорил снова:

- Знаешь, к нам в больницу скоро новые телевизоры привезут. С пультиками. Старички будут программы выбирать прямо с коек. Во дворе беседки строят, новые коляски привезли. Давай-ка я тебя к себе уложу? Ненадолго - на недельку-другую. Обследуемся хорошенько... - доктор старался говорить бодро, поглаживал мамино плечо. Перевел взгляд на ее лицо. Мать повернула голову, чуть улыбнулась. Медленно покивала, из оживших глаз стекла по виску слезинка.

- Ну вот и ладно, — сказал доктор, улыбнулся в ответ как можно ласковей.

Ночью его разбудила изжога и сонное бормотание жены: « ко мне нельзя... к тебе... ». Давно чужая женщина... Но как-то все откладывался тот самый разговор. Сын, работа... Больная мать... Общая беда. Он прошел на кухню, открыл кран... кто-то тронул его плечо. Доктор обернулся и обмер... Перед ним, одетый в длинное пальто, стоял высокий худой человек со скорбно опущеной слегка на бок головой. При свете уличного фонаря глаза незнакомца казались огромными мерцающими провалами.

- Мать заслужила отдых, — не услышал, а просто как-то понял доктор.

И с невероятным облегчением, как будто вместе со стаканом, выпавшим из рук, свалился с плеч тяжеленный рельс, доктор прошептал:

- Аполинарий...

(С) Surrealizm
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=14803" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 27 авг 2012, 03:07

Виртуальные человечки

В переводе с одного древнего языка «утро» означает «прояснение». Я размышлял об этом, стоя у подъезда и наблюдая, как мир постепенно проясняется, блик за бликом, лучик за лучиком, из влажно-серого становится прозрачным и ярким. Под ногами пронзительно золотился асфальт. Лиловые вершины деревьев, выныривая из тумана, начинали зеленеть, а забытый в песочнице грязно-болотный мячик, точно спеющее яблоко, наливался упругой краснотой.
Из дома выходили люди, останавливались на минутку, чтобы поздороваться, поинтересоваться, как дела. «Ночью умерла Лора», - отвечал я каждому. Они испуганно ойкали, сочувственно кивали, бормотали что-то приличное случаю, а в глазах плескалось мрачное любопытство. Не каждый день у соседа умирает жена. Потом разбегались-разъезжались по своим делам, красивые, молодые, стильные. С тех пор, как все научились облекаться в мыслеформы, на улицах не осталось некрасивых мужчин и женщин.
Городок просыпался. Из лежащей через дорогу пекарни запахло тестом для брецелей, заварным кремом и свежими булочками. В сладкие кондитерские ароматы вплетались тонкие струйки других: йодистый — океана и слабо цветочный — луга. Где-то асфальт кончался и росла трава. Где-то ворчал океан, вгрызаясь в глинистый берег, точно усталый пес, глодающий из века в век одну и ту же кость. Где-то кончались мыслеформы и начинались мы настоящие, сокрытые от чужих взглядов, точно мoллюски в раковинах.
Еще вчера Лора в застиранном голубом переднике пылесосила диван в гостиной, суетилась у чайного прибора, улыбалась мне через стол. А сегодня я чувствовал себя, как человек, которому ампутировали руку или ногу. Не столько больно, сколько дискомфортно и странно. Вроде ты, и в то же время не ты. Не целый.
Стоять бы так целый день, не сходя с места, но надо соблюсти глупые формальности: съездить в похоронное бюро, потом в мэрию, оформить свидетельство о смерти. Зачем мертвому человеку свидетельство? Я вышел на середину улицы и поймал такси.
Таксист, мускулистый, загорелый парень, приветливо распахнул передо мной дверцу. Я скользнул взглядом по его бронзовым скулам, коротким напомаженным волосам и отвернулся. Какой примитивный типаж! У людей совсем нет фантазии. Куда ни погляди — везде одно и то же, вернее, одни и те же. По городу маршируют бесчисленные загорелые мачо и гламурные девицы. Да, встречается еще избитый мыслетип «а-ля поэт-художник-музыкант», пронзительно одухотворенные создания обоих полов, с тонкими бледными пальцами и небом в очах. Скукотища.
Вот, у меня образ хороший. Не навязчиво-яркий, а мягкий, вдумчивый. В меру харизматичный. Нечто среднее между «потомственным интеллигентом» и «талантливым руководителем небольшой, но честной фирмы». Я долго его разрабатывал, стоя перед зеркалом, даже подпустил седины в прическу. Чуть-чуть.
Помню, как семь лет назад я впервые увидел Лору. Она пришла наниматься в наше бюро и скромно сидела на банкетке у кабинета шефа, сложив руки на коленях и ожидая собеседования. Простое коричневое платье с воротничком-стойкой, нитка янтарных бус вокруг шеи, «черепаховая» гребенка в волосах. Темно-рыжая коса забрана в пучок на затылке — смешная детская попытка казаться старше. Чуть вздернутый нос, а глаза серые, как осенние лужи, глубокие, с теплыми золотыми ободками вокруг зрачков. Неужели можно выдумать такие глаза?! Я остановился, пораженный. Вот он, алмаз, в куче пластмассовой бижутерии. Лора заметила мою растерянность и улыбнулась слегка уголком губ, а я сказал себе, что только немного ассиметричные лица по-настоящему красивы.
Я не беспокоился о том, что передо мной — дар природы или мыслеформа. Вообще, ни о чем не беспокоился. Я влюбился.
- Ну, едем или нет? - равнодушно спросил загорелый таксист, и я поспешно втиснулся на заднее сидение машины. Искоса взглянул на часы: полвосьмого. - Куда везти?
Дрожащим голосом я назвал адрес ближайшего похоронного бюро. Надо скорее все оформить, чтобы самое позднее через час Лору забрали. Нет, не успеют.
Голос — он всегда выдает, его не спрячешь под мыслеформой, не подделаешь, как запах, не задрапируешь складками одежды. Когда Лора впервые заговорила о смерти, ее голос трепетал и бился, как тряпка на ветру. Это случилось полгода назад.
- Габи, я давно хотела тебя попросить... Просто так, знаешь, на всякий случай. Если вдруг я умру первой, обещай, что ты... закроешь мне лицо.
- Да, конечно, я...
Это прозвучало так странно, что я не сразу сообразил, что она хочет сказать. Но по спине пробежал неприятный холодок.
… обещаю. Только зачем такие разговоры? Сейчас, когда нам жить да жить.
Я привлек ее к себе, обнял, а в висках застучало: «Что она скрывает? - Почему боится смерти? А может, она — старая?»
- Ну, что ты, малышка? - я бережно погладил Лору по волосам и — как бы невзначай — по щеке. Нет, кожа гладкая, упругая. Молодая. Только прыщик маленький... ну, так я не из тех мужчин, которые способны разлюбить женщину из-за прыщика.
Ночью она приснилась мне — босая, простоволосая, в ночной рубашке, которая, когда я как следует пригляделся, оказалась широкой, несколько раз обернутой вокруг тела простыней. Лора и не Лора. На ее лицо падала густая тень, и я никак не мог его рассмотреть. А так хотелось. Увидеть бы ее хоть раз, мою жену, такой, какая есть. Сразу стало бы легче.
Утром я понял - что-то изменилось. В наших отношениях, до этого безоблачных, появилась червоточинка. Словно кошка царапнула по сердцу когтистой лапой, и теперь из ранки капля за каплей вытекала наша с Лорой любовь.
Вроде бы все осталось по-прежнему. Аромат кофе и жареного хлеба по утрам, сонная толкотня в ванной, звонки с работы, разговоры за чашкой чая... Наши дни и ночи. По ночам, когда она засыпала, я легко, кончиками пальцев, скользил по ее лбу, щекам, носу, подбородку. Но пальцы незрячи. Они исследовали каждую морщинку, складку, впадинку, но не способны были открыть мне Лорин секрет.
Я говорил себе, что тревожусь попусту. Что в наши дни только чудаки живут с настоящими лицами. Что ничего особенного моя жена не скрывает, никакого уродства, а если бы и так, это ее личное дело. Ведь и я ни разу не показывался ей без мыслеформы. А мог бы? Наверное, да.
Я решил поговорить с ней об этом, осторожно, чтобы не испугать.
- Лора, ведь многие пары делают так. Не после чьей-то смерти, не дай Бог! Сами, по доброй воле, потому что доверяют друг другу.
- А так... ты мне не доверяешь? - ее голос прозвучал напряженно.
- Доверяю. Именно поэтому хочу... Послушай, - взмолился я, - ведь мы не первый год вместе. И до сих пор не видели друг друга. Это... ну, не знаю, все равно что заниматься сексом в одежде. Хочется интима, близости.
Я заметил, как она сжалась. Сгорбилась и втянула голову в плечи, словно в ожидании удара или плевка.
- Но... я думала... мне казалось, что ты любишь меня, мою душу... Какая разница, как я выгляжу?
«Хм... - подумал я. - А что такое душа? Ее нельзя увидеть. Как можно ее любить?»
- Не все ли равно, какой меня сделала природа? Это же от человека не зависит... Гримаса случая. Моя мыслеформа — это то, какая я внутри. Ведь ты ее знаешь, мою душу.
«Милая, да я своей души не знаю...»
Мне так и не удалось ее убедить. И вот, сегодня ночью она умерла, беззвучно, во сне. У Лоры было слабое сердце.
Я проснулся, когда она уже остыла, и черты лица слегка размазались, поплыли — мыслеформа начала распадаться, а из-под нее проглядывало что-то другое, незнакомое. Но что — не рассмотреть. Я неосторожно прикоснулся к ее обнаженному плечу и отдернул руку. Вскочил с постели, поспешно вытянул из шкафа чистую простыню и накрыл Лору. Потом, несколько раз обернув широкое хлопчатобумажное полотнище вокруг тела, спеленал свою бедную жену, как египетскую мумию. Туго натуго. Так, чтобы не возникло даже соблазна откинуть ткань и взглянуть. Я быстро оделся и, не умывшись и не позавтракав, выскочил из квартиры.
Никогда не думал, что бюрократические процедуры могут быть настолько мучительны. В похоронном бюро пахло ладаном и табаком. На выбор предлагались гражданская панихида или церковное отпевание, а после - кремирование, предание земле на благоустроенном городском кладбище, или в лесу, под деревом с мемориальной табличкой, или на собственном земельном участке, у кого есть. Не раздумывая, согласился на кремирование.
В мэрии полчаса стоял в очереди. В узком коридорчике было полутемно и душно, гудели мутные, засиженные мухами лампы дневного света. Пока ждал, понял, что Бог с ним, со свидетельством о смерти. Завтра оформлю.
Отпирая дверь нашей квартиры, я твердил про себя, как глупый попугай: «Лора, прости. Но если я не сделаю этого сейчас, больше не смогу доверять ни одной женщине».
Постоял у кровати, беспокойно озираясь, как будто в комнате мог кто-то прятаться и в самый ответственный момент схватить меня за руку, и принялся разворачивать простыню. Словно сдирал бинты с гноящейся раны.
Нет, она не оказалась уродиной. Просто очень некрасивой. На мой вкус. Кожа смуглая, пористая. Пухлые, с вывертом, губы, плоский нос, острые скулы. Мулатка, наверное, хотя, кто ее знает. Обычное лицо. Живое могло бы кому-нибудь понравиться. Только не мне. Я чувствовал себя, точно ребенок, который целый вечер бродил вокруг украшенной сладостями новогодней елки. Наконец, решился, сорвал с ветки конфету, развернул, а она пустая. Дурачок, какой же еще конфетке висеть на елке, как не пустой? Те, что можно съесть — в вазочке, на столе.
Я швырнул на пол измятую ткань, а вместе с ней — жалкие остатки моей любви. Все кончилось. Семь лет жизни обернулись ничем, самообманом, миражом.
Девушка, которую я любил, никогда не существовала. А эта... чужая... я не хочу ее знать. Кто она?
«А кто ты?» - спросил я, подходя к зеркалу. Медленно, точно змеиную кожу, стащил с себя мыслеформу — импозантного, харизматичного мужчину, умницу и лидера, интеллигента в десятом поколении. Туда же его, вслед за простыней. Вот он, я, настоящий, не выдуманный. Мальчишка с оттопыренными ушами, так и не успевший повзрослеть за свои тридцать лет, худой и веснушчатый, с голодным блеском в глазах и тонкой цыплячей шеей. «Ну, и кому ты такой нужен? Душа... Да не душа у тебя, а сплошное вранье».
Я вышел из квартиры, оставив дверь распахнутой — пусть приедут из похоронного бюро и заберут Лору.
Прохожие косились на меня, пряча ухмылки. Кое-кто крутил пальцем у виска, мол, у парня извращенная фантазия. Но я шел - через площади, улицы и перекрестки, через город и через разнотравье луга — на берег океана, туда, где в радужной морской пене золотой рыбкой трепыхалось солнце. Мне нужно было увидеть что-то живое и искреннее, прямо сейчас, пока я не успел окончательно возненавидеть этот лживый мир.
Я уселся под старым платаном. Просеянные сквозь листву лучи мягко гладили мои руки. Дыхание океана шекотало нос, обметывало солью губы, теребило волосы на макушке. А я сидел и думал — не мог не думать — что когда-нибудь миру надоест играть с нами в глупую игру, и он отряхнет с себя, как морок, ненужный глянец, пурпур, лазурь, золото... И предстанет во всей своей ужасающей наготе. Черный. Другой. Чужой. Незнакомый.
И это будет страшно.

(с) Джон Маверик
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=14609" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 28 авг 2012, 03:13

Танец осенних исчезновений

«Если положить в чай немного сосновых иголок и пару крупинок янтаря, сочного, как спелая морошка... потом перемешать и капнуть чуть-чуть солнца...»
- Лур? Лур, ты меня слушаешь?
Он с трудом разлепил отяжелевшие веки и сонно завозился, кутаясь в полосатый шерстяной плед.
- Прости, я задремал... Мне снилось, что ты хочешь приготовить напиток из солнца и янтаря.
- Янтарь — это и есть охлажденный морем солнечный свет. Красиво, - улыбнулся Кларк. - Но для нас бесполезно.
- Я знаю, - Лур вздохнул. - Вообще, глупости. На тебя вся надежда.
- Но все равно красиво.
Лур любил, когда его друг смотрит на него вот так, слегка прищурившись, любил его улыбку и ласковое обращение «маленький», и не мог представить себе, как будет просыпаться один или рядом с кем-нибудь другим... да не нужен ему никто, кроме Кларка. Но год подходил к концу, а это означало, что скоро им придется расстаться.
Разве что случится чудо, но в чудеса Лур не верил. Это только в дешевых сериалах бывает, что после Исчезновения любовники оказываются в одном и том же мире и, ошеломленные, рыдая от счастья, падают друг другу в объятья. Или нежданная прихоть судьбы сталкивает их после многолетней разлуки. А если это происходит за пару дней до нового Исчезновения, то концовка получается особенно возвышенной и трагичной.
Но в жизни все не так. Исчезновения сводят людей, чтобы уже через год раскидать их по разным мирам, и миров этих не счесть. Вселенная бесконечна не в пространстве и не во времени, она бесконечна в каждой точке времени и пространства, а значит, встретить кого-то снова столь же невероятно, как два раза выловить из океана одну и ту же рыбку.
Об Осенних Исчезновениях сложено много красивых легенд, странных и неправдоподобных, затягивающих, как тот миг, когда реальность вокруг тебя мутнеет, подергивается легкой рябью... и ты закрываешь глаза, потому что знаешь, что сейчас им станет горячо и больно. Ватная тишина, порыв ветра, блеск. И ты видишь, что все изменилось. Вроде бы, все то же самое: деревья, роняющие золотой свет, и шелковая синева над головой, но того, кто еще секунду назад держался за твою руку — уже нет. И дома твоего тоже нет, и города, в котором ты жил. А есть другие дома, другие города, другие люди. И кому-то из них суждено стать твоим другом или любимым... до следующего Исчезновения.
Говорят, что раньше все было по-другому, а потом вдруг сделалось так. Почему — никто не знает.
И Лур не знал, но верил, что в загадочном явлении природы есть некий тайный смысл. Ему нравились трогательно-прозрачные осенние вечера, когда каждое мгновение пьешь, как дорогое вино, зная, что оно может оказаться последним по эту сторону черты и первым — по ту. Сам момент перехода виделся ему чем-то вроде подарка в разноцветной обертке. Ярко, броско, и не узнаешь, что внутри, пока не развернешь. Ерунда, пустышка, а может быть — чудо. И сердце замирало в предвкушении волшебства.
Но так продолжалось лишь до тех пор, пока в его жизни не появился Кларк. А сейчас Лур с тоской и страхом наблюдал, как сохнет трава на горячем ветру, как наливаются мутной росой аметистовые облака, как густая залень тополей и лип выгорает до желтизны.
Когда с деревьев упадет первый лист, по планете прокатится волна Исчезновений. Одни люди пропадут бесследно, другие займут их место. Новоприбывшие станут слоняться по улицам, заселять опустевшие дома, искать работу, заводить друзей, будут тыкаться повсюду, как слепые котята, начнется суета и неразбериха. Осень — самое сумбурное и бестолковое время в году. Едва все более или менее вернется в привычную колею, как в середине октября придет вторая волна. А в начале ноября — третья.
Какая из трех волн захватит их с Кларком — неизвестно, значит, надо торопиться. Надо спешить наслаждаться, жить, любить друг друга, пока неведомая сила не разомкнет их объятия. Потому что противостоять ей невозможно... или возможно?
Кларк считал, что раньше люди знали секрет, потому что древняя мифология буквально кишела сказаниями о «вечных любовниках». Конечно, все старые книги не просмотришь, на это не хватило бы и двенадцати месяцев, от осени до осени. А до первой волны оставалась пара недель, но если очень повезет... Ведь может же им повезти?
Все свободные вечера Лур и Кларк проводили в городской библиотеке — огромном черном здании, увенчанном двумя острыми башнями-близнецами, придававшими ему сходство с рыцарским замком со старинных гравюр. Окруженное аккуратными желтенькими коттеджами, оно выглядело нелепо, как ворона, приблудившаяся к стайке канареек.
Обычно Кларк сидел за столом и читал, а Лур стоял у окна, глядя на погружающийся в переливчатое озеро огней город, или неторопливо прогуливался вдоль стеллажей. Он не мог заставить себя прикоснуться к книгам — массивным томам в наглухо застегнутых кожаных чехлах — и только бормотал вполголоса странные названия, смысла которых до конца не понимал. Что-то неприятное чудилось ему в древних фолиантах, пугающее, восстающее против законов природы, словно люди, их написавшие, не были людьми в привычном значении этого слова. «Наши предки» - их называли, с уважением и некоторой опаской, а Луру казалось, что по улицам до сих пор бродят их липкие призраки, прячутся в подвалах и водостоках, ревниво и завистливо следя за беспечной жизнью ничего не подозревающих горожан.
Но Кларк верил в мудрость древних, и рылся в оставленных ими письменах, и искал ответы.
Лур закрыл глаза и почувствовал, что его снова затягивает в сон. Нет, надо вставать. Кларк отодвинул шторы, и бледно-зеленый дымчатый свет затопил комнату. В прозрачном, как бутылочное стекло, небе поблескивали острые осколки звезд, влажные и чистые, отмытые ночным дождем. По мостовой сухой поземкой крутились мелкие бумажки, травинки и отломленные с деревьев веточки, быстро вращаясь, пронеслись четыре шара перекати-поля. По утрам здесь всегда дул сильный соленый ветер с океана.
Лур сполз с кровати, натянул футболку и босиком поплелся в ванную. Долго искал зубную щетку, разворошил весь шкафчик, но та как сквозь землю провалилась. Из кухни вкусно запахло жареным хлебом и яичницей.
- Лур? - Кларк возник в дверях с металлическим кофейником в руке. - А ведь ты меня не дослушал.
- Я заснул, - Лур продолжал рыться в шкафчике. - Ты говорил что-то о древних, и о каком-то магическом зелье.
- Я говорил, что узнал, почему начались Исчезновения.
- Вот как? Кларк, этого никто не знает.
- Я прочитал вчера, - упрямо продолжал Кларк, - что Бог проклял людей за то, что они копили всякие вещи...
- Какие вещи? - удивился Лур. - Полотенца, зубные щетки? Шампуни?
- Понятия не имею, - пожал плечами Кларк. - Но думаю, что есть кое-что поинтереснее шампуней и зубных щеток.
Но Луру в тот момент ничего интереснее в голову не приходило, он даже находил смысл в том, чтобы иметь не одну зубную щетку, а две или три. По крайней мере не придется искать ее по утрам, а можно спокойно почистить зубы. Но четыре? Пятьдесят? Сто? Сколько зубных щеток способен накопить человек и зачем они ему? Наверное, дома предков были завалены хламом.
- Да, - подтвердил Кларк. - Знаешь, как там было написано? «Неодушевленные предметы стали для них важнее самой жизни».
- Это как?
- А кто ж их разберет? Видно, свои вещи они любили больше, чем друг друга.
За завтраком Лур размышлял о причудах древних и о превратностях судьбы. Почему-то получалось так, что из-за чьей-то глупой привычки замусоривать свое жизненное пространство они с Кларком должны расстаться, и не когда-нибудь, а совсем скоро. Обидно и несправедливо.
- Ну как, положить тебе солнца в кофе? - загадочно улыбнулся Кларк, намазывая хлеб тонким слоем маргарина.
- Что? - рассеянно отозвался Лур. - Постой. Ты сказал вчера, что нашел какой-то рецепт, да? Или это мне тоже приснилось?
- Сказал. Но надо все проверить... Пойдем в библиотеку, и я еще раз внимательно прочитаю. А потом нам понадобятся корни красного папоротника, их нужно мелко нарезать, залить кипятком и три часа настаивать в темноте. Сначала можно будет напоить Лисичку, и если на нее подействует...
- При чем тут Лисичка? - перебил его Лур. - Животные не исчезают.
- Не важно, подействовать должно все равно. Потерпи до вечера, маленький. Если хочешь, выкопай пока на пустыре пару корешков, а там решим, что делать.
- Сколько? - серьезно спросил Лур.
- Я думаю, двух кустиков хватит.
Красный папоротник, строго говоря, никаким папоротником не был. Так называлось низкорослое травянистое растение с чуть красноватыми перистыми листьями и блестящими темно-бордовыми ягодами. Росло оно на пустырях, по обочинам дорог и на прогретых солнцем песчаных косогорах и входило в список из двадцати семи «представителей местной флоры, запрещенных к употреблению в пищу». Но Лура это не смущало. Они ведь с Кларком не собирались его есть, а выпить полстакана отвара — даже невкусного — совсем не трудно. Поможет ли им древняя магия, Лур не знал, но вот повредит — вряд ли.
Корни у красного папоротника оказались длинными и неприятными на вид, похожими на жирных белесых червей. Зыбкий песок осыпался под лопатой, и чудилось, что их покрытые короткими ворсинками туловища шевелятся и пытаются зарыться глубже в почву. Лур не удивился бы, если бы они его укусили, но этого, конечно, не случилось. Только от брызнувшего на руки мутно-серого сока слегка онемели пальцы.
Он отряхнул корни от песчинок, а дома тщательно вымыл и оставил на столе, накрытые салфеткой. И стал ждать Кларка.
Вечером, по пути в библиотеку, они держались за руки, чувствуя себя соучастниками некоего таинственного преступления. Небо над их головами приторно розовело, а ближе к горизонту расслаивалось на оранжевые полосы, и черные башенки-близнецы торчали вверх, как гигантские, растопыренные буквой «V» пальцы. Проколотое одним из шпилей солнце трепыхалось, словно насаженная на булавку бабочка, истекало закатной кровью, покрывая мостовую блестящей красно-бурой глазурью.
- Интересно, а почему, здание библиотеки во всех мирах одинаковое? - спросил Лур. - Что бы ни находилось вокруг, оно всегда большое, черное, с двумя башнями. Не знаю, как внутри, но снаружи похоже, что это одно и то же строение.
- Я тоже об этом думал, - признался Кларк. - Оно и внутри не меняется. Да, странно.
- Ты что, и раньше бывал в библиотеках? - удивился Лур. - Не только последний год?
- Да... иногда. То есть, если честно, то довольно часто. Я люблю книги.
«Вот что он имел в виду, - говорил себе Лур, вступая под тусклые, стрельчатые своды. - Любовь к неживым вещам. К книгам. Древних за это наказали, не накажут ли нас? Нет, не может быть, те люди ненавидели друг друга, а мы друг друга любим.»
- Подожди немного, маленький, я прочту еще раз, - сказал Кларк, извлекая из чехла лохматый том с бронзовым теснением на темно-синей обложке. - Или хочешь, почитаем вместе? Это важно. Вдруг заметишь что-то такое, чего не замечу я?
Неожиданно для самого себя, Лур согласился.
Он стоял за спиной Кларка, заглядывая ему через плечо, и торопливо пробегал глазами строчку за строчкой. Шрифт был готический, трудный для чтения, а сам текст пестрел непонятными терминами и ссылками на научные труды. Лур едва понимал, о чем речь.
- Что такое «нейротоксин»? - спросил он недоверчиво, тщетно пытаясь продраться сквозь нагромождение незнакомых слов.
- Вещество, которое проникает в мозг и разрушает его, - пояснил Кларк. - В отваре из корней красного папоротника этого самого нейротоксина очень много. И когда мы с тобой его выпьем, то сначала перестанем ощущать прикосновения и слышать звуки... как при обычном Исчезновении, а потом наступит паралич дыхательных мышц и остановка сердца.
- И что тогда? - глаза у Лура сделались совсем большими, как у испуганного ребенка. Хотя ребенком он себя давно уже не помнил. В прошлом остались времена, когда на планете кто-то умирал или рождался. Все ходили из осени в осень, как из комнаты в комнату, нигде не задерживаясь надолго, ни к чему не привыкая и по-настоящему не привязываясь.
- Тогда наши тела... - Кларк запнулся, подыскивая подходящее слово, но не было больше в человеческом языке глагола «умереть», - … выключатся и станут непригодными для жизни. И мы оба исчезнем в другой мир. Вместе.
- Да, но... как же мы сможем жить без тел? - жалобно спросил Лур.
- Конечно, сможем, - успокоил его Кларк. - Как по-твоему люди путешествуют во сне? Помнишь, как сегодня ночью мы купались в море, а наши тела остались дома и спокойно спали?
Да, против такого довода не возразишь. Луру ничего не оставалось, как согласиться, хотя ночного купания он припомнить не мог. Он часто забывал сны, почему-то в момент пробуждения все сминалось, перемешивалось, оставались только отдельные картины, рваные, как клочья соленого тумана над водой.
Гладкошерстная рыжая кошка по кличке Лисичка жила в подвале соседнего пустующего дома, но столоваться приходила к Луру и Кларку на веранду. Отвар из красного папоротника, для вида и запаха слегка забеленный молоком, она вылакала за три минуты, а потом вылизала шершавым языком миску. Распушила огненный хвост и благодарно потерлась головой о плюшевый угол дивана.
Лур и Кларк, затаив дыхание, наблюдали за ней, но с кошкой ничего особенного не происходило. Она погуляла немного по веранде, а затем забралась Луру на колени и замурлыкала.
- Ну, и? - Лур рассеянно поглаживал рыжую спинку, а Лисичка щурилась на него глазами цвета темного янтаря и урчала от удовольствия.
- Подождем, - прошептал Кларк.
Урчание прекратилось, по телу кошки прошла легкая судорога, оно неестественно вытянулось и застыло.
- Дай мне, - он взял Лисичку из рук Лура и внимательно ее изучил. Мышечные рефлексы отсутствовали, зрачки не реагировали на свет. - Подействовало, - заключил Кларк.
- Ну что, теперь мы? - Лур задумчиво разглядывал бутылочку с темно-коричневой жидкостью. Посмотрел сквозь нее на солнце, поднес к лицу. Помедлил. Напиток приятно пах мятным чаем и еще чем-то свежим и острым, но тоже приятным. - Здесь или пойдем куда-нибудь? - ему не хотелось, чтобы их тела оставались в доме, наверное, тем, кто придет в этот мир, будет неприятно их найти.
- Можно пойти к морю, - предложил Кларк.
- Нет, лучше в лес, там сейчас красиво.

Они шли по петляющей среди мшистых кочек тропинке, вдоль заросшего низенькими кустиками голубики оврага. Легкомысленные осины шуршали над ними сомкнутыми золотыми кронами, молодые лиственницы осыпали мягкие иголки к их ногам.
Луру почему-то было страшно. И грустно, словно им предстояло сломать что-то очень дорогое.
Дойдя до неширокой лесной просеки, Кларк остановился. Достал из кармана бутылочку, отпил ровно половину и протянул другу. Отвар и по вкусу оказался похожим на мятный чай, разве что чуть-чуть горьковатый.
Они стояли и смотрели друг другу в глаза, и Кларк сказал:
- Ну, вот и все. Маленький, мы будем первыми людьми, победившими Исчезновения.
Лур хотел ответить, но язык вдруг сделался непослушным, чужим. И кровь зашумела в висках, а ему казалось что это музыка - легкая, чистая мелодия, жалобная и странно-прекрасная. Она, точно в кино, звучала отовсюду, звала, манила, понуждала двигаться в такт.
Лур зашатался и обхватил Кларка за плечи. Голова гудела, все вокруг стало нечетким и тягучим, менялось, плыло и кружилось... нет, это они с Кларком кружились, обнявшись, по припорошенному праздничным золотом осеннему лесу. Они не знали, что такое смерть, а, значит, смерти для них не существовало.

© Copyright: Джон Маверик, 2009
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=9519" onclick="window.open(this.href);return false;

Александра
Сообщения: 148
Зарегистрирован: 18 июн 2012, 14:59
Re: Авторская проза, рассказы, сказки

Сообщение Александра » 30 авг 2012, 03:33

Мыши.

- Ой! - Из кухни послышался звон разбивающейся керамики и вот это вот расстроенное детское восклицание. - Ну как же так, а?..
Сергей зашел на кухню, уже заранее зная, что он там увидит. Ну, конечно. Ребенок стоял с лицом Тамерлана, разговаривающего с камнями, и обреченно смотрел на серые осколки, еще минуту назад бывшие керамическими мышками. Ну, это сразу было понятно, что жить мышам осталось недолго. Обпутешествовав всю квартиру в неловких детских ручках, они наконец благополучно почили в бозе на суровом кухонном полу. Серый вздохнул и начал собирать осколки. Катька стояла в стороне, тихонько всхлипывая.
- Ну что ж ты так? - он укоризненно посмотрел на трехлетнюю Катю. - Я же тебе говорил - играй на диване, разобьешь. Эх ты...
Катя жалобно всхлипнула и заревела.
Собрав все осколки, Сережа отнес их в комнату, выложил на стол и оценил масштабы катастрофы: лечению мышата уже явно не подлежали. Из этой сотни осколков можно было сотворить разве что инсталляцию в подражание Пикассо, но никак не влюбленных грызунов. Вздохнув, он машинально взял в руки мышиное ушко, покрутил и вышел покурить.
Воспоминания нахлынули внезапно, и заглушить их не было никакой возможности.
***
Серый ненавидел опаздывать, но тут реально все обстоятельства сложились против него - дома задержали, плюс троллейбуса долго не было, плюс пробка… Поэтому к месту встречи он подбежал в десять минут седьмого против обещанных шести.
- Простите, вы Катя? - Запыхавшийся Сергей обратился к стоявшей у часов девушке. Девушка непонимающе уставилась на него, на всякий случай сделав шаг назад.
- Катя – это я. - Раздался насмешливый голос откуда-то из-за спины. Сережа обернулся.
- Сергей, насколько я понимаю? - Катерина смотрела на него и улыбалась.
- Он самый. - Смущенно буркнул Серый. - Тырнет, мать его… Плюс на лица хреновая память, вот и… И вот.
- Ладно вам, не расстраивайтесь. - Катя похлопала его по плечу. - Я вообще на фото плохо получаюсь.
- Истинная правда! - Энергично кивнул Сережа. - Ну, в смысле... - Стушевался он, поймав ее удивленный взгляд. - В смысле в жизни ты красивше гораздо. - Выкрутился Серый.
- А разве мы уже пили на брудершафт? - Катерина удивленно приподняла бровь.
- А таки разве нам что-то мешает? - Сергей галантно подал ей руку. - Вперед, к новым свершениям!...
***
- Нате! - Катька гордо протянула ему перевязанную лентой коробочку.
- Чегой-то вдруг? - Серый удивленно посмотрел на нее. - Опять день провозглашения независимости Урюпинского шиномонтажного завода?
- Дурень ты. - Беззлобно отозвалась Катя. - У нас сегодня год и три месяца со дня знакомства, между прочим.
- Ах ты боже мой! - Сергей картинно заломил руки. - Да как же я забыть-то мог?! Такая дата круглая, о горе мне!
- Сволочь вы, Сергей Александрович. - Констатировала Катерина. - Мог бы и запомнить уже. Тебе что - праздников в жизни замного? Еще один лишним будет?
- Ну Кааать, ну прости дурака. - Серый покаянно склонил голову. – Ну, хреновая у меня память на даты. Спасибо тебе агроменное, что напомнила. Я исправлюсь, - он просительно заглянул ей в глаза. - Чесслова.
- Да фигу ты исправишься, - буркнула Катя. - С твоей памятью ты Гитлера простишь однажды, несмотря на дедушкин нос.
- Гитлера не прощу. - Заверил Сергей, пытаясь осторожно развернуть упаковку. - Я из-за него историю не сдал в двенадцатом... Ой ешкин! Мыыыши... - Из коробки на него смотрело две пары керамических глаз.
- Мыши. - Важно подтвердила Катька. - Керамические. И кормить их не надо, в отличие от твоего тушканчика чилийского.
- Да ладно тебе, - Серый беспечно отмахнулся. - Сама говорила, что мышу хочешь, чтобы заботиться.
- Но не восемнадцать же лет!
- Нуу, да. - Он смущенно почесал голову. - Но я же не знал, что они долгожители такие. Блин… - Сергей вертел в руках статуэтку. - Кать, а серьезно - почему мыши-то?..
- Да они как мы с тобой просто, - Катя грустно улыбнулась. - Маленькие, серые, без угла своего… А любят, поди ж ты...
- Кать. - Серый обнял ее и погладил по голове. - Спасибо тебе. Я правда очень люблю тебя, Катюш...
***
- Ну как ты мог?! Серый, ну почему?!
Катя плакала совершенно по-детски. На личике моментально появлялись красные пятна, а глаза распухали. Она почти не красилась, поэтому картинных потеков туши не было.
- Сереж, почему?.. Ну что я не так делала?...
Серый стоял, опустив голову, и не знал что сказать. Это был просто случай. Незапланированный, глупый случай. Он был пьяный, а девка эта сама вешалась ему на шею. Он просто не смог удержаться... Прошел уже месяц, Катя бы никогда ничего и не узнала, если бы не эти идиотские смски, если бы не забытый на столе телефон, если бы, если бы...
А сейчас Катя стояла перед ним, заглядывала ему в глаза своими заплаканными глазами и просто не верила в то, что ее могли предать. Она видела телефон, она видела сообщения, она все прекрасно поняла, но... Она смотрела в его глаза и умоляла его соврать. Ей не нужна была правда, ей не нужна была справедливость. Она просто очень хотела сберечь свое счастье. А разве можно винить человека, который хочет сберечь свое счастье?..
- Катюш... - Серый набрал воздуха. - Это просто идиотская шутка.
- Что? - Катя вытерла глаза и всхлипнула, смешно сморщив носик.
- Да пацаны прикалываются, наговорили девчонке про меня, вот она и пишет дурь всякую. Я ее не видел даже! Честное слово! Ну хочешь, на! - Сергей пихнул ей телефон. - Ну позвони Андрюхе, он подтвердит.
- Не хочу я никому звонить. - Катька подошла и ткнулась ему в плечо. - Серый, ты правда меня любишь? Честно? - Она тихо плакала. - Ты только совсем честно скажи.
- А очень тебя люблю, Катенька. - Сергей прижал ее к себе изо всех сил. К горлу подступал предательский комок.
- И никогда не бросишь?
- Никогда, малыш. - Он гладил ее по голове и целовал в макушку. По щекам катились слезы. - Никогда не брошу.
- Никогда-никогда?
- Никогда-никогда....
***
- И что, это все наше?.. - Катя стояла посередине комнаты и ошарашенно смотрела по сторонам. - Прямо все-все?...
- Наше. - Важно подтвердил Серый. - Добро пожаловать в чудесный мир ипотеки, деточка.
- Серыыыыыыыыыый! - Катька взвизгнула и прыгнула ему на шею. - У нас своя! Квартира! Офигеть! - Она начала целовать его в губы, щеки, глаза, нос. Потом наконец оторвалась и заглянула ему в глаза. - Мы как взрослые, да? Как большие?
Сережа засмеялся и чмокнул ее в нос.
- Сергей Александрович. - Она отстранилась и серьезно заглянула ему в глаза. - А где здесь кровать? А то у меня к вам такой разговор важный, что прямо очень нужно – и безотлагательно.
- Прямо очень важный?.. - Серый поднял ее на руки и двинулся в сторону дальней комнаты...

***

- Сереж, ты не видел мои сережки красные? - Катя нервно толкнула дверь и зашла в комнату.
- Угу. - Неопределенно буркнул Серый, уткнувшись в компьютер.
- Сережа, я тебя спрашиваю! - Катерина топнула ногой.
- А? Что?.. - Сергей вздрогнул и наконец повернулся. - Чего, Кать?
- Ты вообще можешь от компьютера своего дурацкого оторваться? - Она всхлипнула. - Нам выходить через полчаса!
- Ну чего ты заводишься сразу?! - Рыкнул Серый, со злостью толкнув стул. - Блин, я готов давно уже - пальто надел и вышел! Что, мне тоже надо бегать по дому и искать твои сережки идиотские?!
- Да ты вообще от этой коробки сраной не отходишь! - Крикнула Катя. - Чуть пришел домой - к нему! Я, блин, тебя жду целый день, торчу тут, как дура, готовлю что-то, а тебе хоть бы хны! - Она схватила вазу и жахнула об пол. - Тебе вообще насрать на все!
- Даваай. - Серый презрительно ухмыльнулся. - Бей посуду, я плачу. Еще вот ту вот тарелку грохни. Для пущего эффекта.
- Да иди ты в жопу! - Отчаянно крикнула Катя, рванулась к дверям, но зацепилась краем платья за ручку. Раздался треск распарываемой ткани, и на элегантном черном бархате появилась предательская расщелина.
Сергей замер. Катерина недоуменно смотрела на дырку, ощупывая ее края, потом перевела глаза на него, закрыла глаза руками и тихонько завыла, сползая по стене рядом с дверями.
- Катюш, ну перестань, - Сергей бросился к ней, сел рядом и начал неловко гладить ее по голове. - Ну Катенька... Ну шут с ним, с платьем, купим новое. Ты красное надень, ты как принцесса японская в нем, чесслово. Нуу?..
Катя плакала и мотала головой, чувствуя на себе руку Сергея.
- Ну маленький!.. - Серый растерянно пытался ее обнять. - Ну хочешь, я прямо сейчас поеду и куплю такое же? Ну, хоть где достану, но куплю - вот те крест! - Он тщетно пытался убрать ее руки от лица. - Ну малыш, ну, чего ты из-за тряпки так убиваешься?..
- Я беременна.
- Чего? - Тупо переспросил Сергей, убирая руки.
- Я. Беременна. - Катя подняла глаза и посмотрела на него. - У нас ребенок будет, Сереж.
- Ого. - Серый почесал голову, осмысливая.
Катерина молча всхлипывала.
Он встал, подошел к столу и, взяв сигареты, закурил.
Катя сидела около дверей, сжавшись в комочек. Ее плечи тихонько вздрагивали.
- Мальчик или девочка?
- Что? - Катя подняла голову и недоверчиво посмотрела на Серого.
- Пол, говорю, какой у ребенка. - Сергей присел напротив Кати и смотрел ей в глаза. - Мужественный или наоборот?
- Да я что, доктор что ли? - Катька неуверенно хихикнула. - Вырастет - решит...
***
- Серый.
- Ммм?...
- Слушай, а как мы ребенка-то назовем?
Они лежали в постели, и Сергей осторожно поглаживал Катю по животу.
- Ингеборга.
- Чегоо? - Катька приподнялась на локте.
- Ингеборга! - Отчеканил Сережа. - А что? Красивое имя. Заодно у алкоголиков желание женихаться отобьем.
- Ну я серьезно, - Катя ткнула его в бок. - Скоро же уже совсем.
- Ну не знаю я, Кать, - Серый обнял ее и ткнулся носом в плечо. - Ты сама придумай.
- А давай ее Радой назовем, а? - Катерина смотрела в потолок и улыбалась.
- Каак? - Настала очередь Сергея удивляться. - Это чтобы ее в школе оборжали, да? Рада Сергеевна. Офигеть.
- Ну почему оборжали-то? - Она повернулась к нему. - Красиво же звучит. Рада-Радость... Ну Сееерыыый. - Катька шутливо потормошила Серого. - Ну давааай!..
- Да хоть Даздрапермой, Катюш. - Сережа поймал ее руки и прижал к кровати.
- Дуурень.. Ай! Серый! Ну осторожней, Серый!... Сережк, ну.. Ну Се...
***
- Молодой человек, выйдите из операционной, пожалуйста.
Сестричка лет шестидесяти толкала его в спину, двигая к дверям.
- Да с какого перепугу? - Серый вырывался и поворачивался к столу, на котором лежала Катя. - Катенька! Малыш! Да пустите вы меня наконец! - Сергей отчаянно рванулся, пытаясь освободиться от рук сестрички, но она, крепко сжимая его за плечи, вытолкала его из операционной:
- Да чего ты рвешься, как бес окаянный?! - Она яростно встряхнула Сергея. - Кесаря ей делают, без сознания она, не услышит ничего.
Серый еще немного подергался, потом просто бессильно осел в руках сестры и заплакал.
- Ну, будя, малый. - Медсестра гладила его по голове. - Чего ты?.. Не первая она и не последняя. Родит - пустят. А сейчас - чего доктору зря мешать?..
- Теть… - Серый поднял заплаканные глаза и посмотрел на сестричку так, как смотрел на маму, много, много лет назад. - Теть, с ней все хорошо будет, правда? Она ведь умереть не может, да?..
- Зачем доктору мешать-то? - Сестричка еще крепче прижала его к себе, сжимая зубы. - Ты молись, сынок. Жена у тебя хорошая. Авось, и боженька заметит... Ты молись сынок. Молись...
***
Серый докурил и швырнул окурок вниз, проследив его огненную траекторию. Вытерев непрошенные слезы, он глубоко вздохнул и вернулся домой.
Катька самозабвенно рыдала, уткнувшись в бабушку. Бабушка гладила ее по головке и пыталась утешить.
- Нууу, чего ревем, дите? - Сергей присел на корточки и ласково повернул лицо дочки к себе. - Чего убиваемся, м?...
- Мы-мы... Мыыышкиии разбилисяя!! - Провыл ребенок. - Нету мышек больше, все!
- Так, Катерина. - Сережа взял Катю у бабушки и поставил напротив себя. - А ты знаешь, зачем мыши бьются?
- Потому что у меня руки кривыыыеее! - Катя зарыдала еще громче.
- Ыыыыыыыыы! - Серый так заразительно засмеялся, что ребенок, на секунду оцепенев, начал невольно подхихикивать. Через минуту они уже оба ржали в голос.
- Это ты мне ответила "почему", - утирая слезы, сказал Сергей. - А я спросил - "Зачем?"
- А зачем? - Катька с удивлением подняла на него серые, мамины глаза.
- На счастье они бьются, Катюш. - Серый улыбнулся и прижал к себе дочку. - Мыши бьются на счастье.
- Значит, теперь у нас все будет хорошо, да, пап?.. - Катя счастливо улыбнулась и посмотрела на него. - И мама будет радоваться?
- У нас теперь все будет хорошо, мелкий. - Сергей потрепал ее по макушке и чмокнул в нос. - И мама будет очень рада. Очень-очень...
(с)PakiRonos
http://www.neogranka.com/forum/showthread.php?t=6342" onclick="window.open(this.href);return false;


Ответить