Интервью со Звёздами

Ответить
LPS
Сообщения: 3001
Зарегистрирован: 27 ноя 2010, 00:44
Интервью со Звёздами

Сообщение LPS » 23 апр 2012, 00:52


LPS
Сообщения: 3001
Зарегистрирован: 27 ноя 2010, 00:44
Интервью со Звёздами

Сообщение LPS » 24 апр 2012, 16:12

Александр Збруев: всеобщая безвкусица становится нормой.

Изображение

В этом году исполняется 40 лет с момента создания картины «Большая перемена», которая буквально в одночасье сделала знаменитыми целую плеяду молодых артистов. В частности, к Александру Збруеву «народная» популярность пришла именно благодаря его герою Григорию Ганже. С тех пор, с точки зрения зрителей, творческая жизнь Александра Збруева складывалась удачно – десятки ролей в кино, постоянная занятость в родном «Ленкоме». Но у самого Александра Викторовича на этот счет другое мнение. О том, кого сегодня считают героями нашего времени, и о том, почему актер не участвует в новых постановках, Александр ЗБРУЕВ рассказал в интервью «Новым Известиям».

– Ваша актерская жизнь сложилась весьма удачно…

– Я думаю, вы глубоко ошибаетесь. Можно быть известным, сыграть сто картин, но в памяти зрителя все равно останется всего три-четыре. Все, например, помнят Олега Стриженова по фильму «Сорок первый», а ведь он в то время очень много снимался. А прекрасная актриса Татьяна Самойлова у всех ассоциируется с фильмом «Летят журавли», несмотря на то что у нее было много других достойных картин, о которых даже не вспоминают. То же самое происходит и с другими известными актерами. Поэтому я не знаю, что такое актерское счастье. Просто, мне кажется, есть актерская удача и неудача. Вот сейчас я занят в четырех спектаклях нашего театра: «Женитьба», «TOUT PAYE, или Все оплачено», «Вишневый сад» и «Ва-банк», но ничего нового пока не репетирую, потому что нет подходящего материала. А хотелось бы сделать что-то еще.

– А у вас не возникает желания самому написать пьесу?

– Каждый должен заниматься своим делом. Хотя в свое время мне предложили написать книгу воспоминаний, и я даже начал что-то наговаривать одному театроведу, которая очень хорошо знает наш театр и меня. Рассказал о детстве, юности, а когда дошло до настоящего времени, сказал «все, дальше не буду ничего говорить». Потому что откровенно говорить о себе очень сложно. Особенно когда знаешь, что это будут читать чужие люди.

– Но все-таки на творческих вечерах приходится и пооткровенничать со зрителями, как, например, на встрече в киноклубе «Эльдар».

– Обычно я не соглашаюсь на подобные мероприятия, но из уважения к Эльдару Александровичу Рязанову, который сейчас болеет, согласился провести вечер в клубе «Эльдар», чтобы как-то его поддержать. Но вообще, подобные встречи со зрителем для меня в далеком прошлом, когда еще мы с Олегом Янковским и Сашей Абдуловым ездили по стране с выступлениями. Зарабатывали по три копейки, но чувствовали себя при этом совсем неплохо. Сейчас все по-другому, и я даже в некоторой растерянности. Посмотрите, что творится в глянцевых журналах, в желтой прессе. На первой полосе или на обложке написана какая-нибудь чудовищная вещь про известного человека. И читатель начинает сомневаться, думает, неужели это правда и в конце концов покупает журнал, чтобы узнать подробности. И ничего с этим не поделаешь, так устроен этот мир. Но зачем писать, как какая-то певица или певец, работающий под фонограмму, за вечер на корпоративе получает столько, сколько другой человек не может заработать за несколько лет своей жизни. Или же на нескольких страницах журнала размещать фотографии трехэтажных особняков, в которых живут звезды, коллекции их обуви или одежды. Ну, неужели это так важно? Тем более это может очень сильно раздражать народ. Хотя я заметил, что люди покупают подобную прессу. Значит, такова сегодня массовая культура. Вернее бескультурье, но оно как раз и востребовано.

– В театрах сейчас тоже много такого, что делается на потребу невзыскательному зрителю...

– По всей вероятности в нашем искусстве сейчас происходит переломный момент. Грубость, порнография проникли в сферу искусства и просто истоптали душу и кинематографа, и театра. Царит всеобщая безвкусица, но, к сожалению, это уже становится нормой. И в драматургии режиссеры ищут эротику, о которой не думал и даже не позволял себе думать драматург, написавший эту пьесу. Во всех сферах царит всеобщая сексуальная озабоченность. На самом деле эпатировать просто. Гораздо труднее не перейти черту, за которой начинается пошлость. Мне кажется, было бы совсем неплохо вернуться к истокам классической драматургии. Конечно, жизнь стала другая, и никуда от этого не денешься. Но при чем тут Чехов, при чем тут Тургенев или Достоевский, и при чем тут, предположим, степ или драка в майках, если вы ставите «Евгения Онегина»? Пушкин – это достояние нашего искусства, это та самая классика, за которую мы должны держаться. Сейчас очень многое позволено, и, к сожалению, эта вседозволенность приводит к тому, что начинается полное разрушение тех произведений, которыми гордится наша литература, живопись, музыка. Сначала это делалось бессознательно, а сейчас, мне кажется, уже целенаправленно. Любой режиссер берет классическое произведение и начинает искать те самые моменты, где бы он мог сделать все совсем наоборот. Ну, слушай, ты сначала глубже проникни в замысел самого автора. Узнай, почему человек это написал, почему он предлагает это к чтению и почему это сегодня живо. Тут важно с уважением относиться к первоисточнику, не потерять свою интеллигентность.

– Все теперь в основном зависит не от режиссера, а от продюсера, который дает на проект деньги…

– Да, именно так. Кто дает деньги, тот и диктуют свои условия. Приходит такой человек с мешком денег и говорит: «Хочу снимать кино или, допустим, ставить спектакль». Покупает павильон или арендует зал и уже он решает, что конкретно снимать или ставить, какой режиссер будет это делать и какой артист будет играть. И не важно, что у этого продюсера элементарно отсутствует художественный вкус. Он же не для себя делает эту картину и не для того, чтобы показывать ее на публике. А для того, чтобы хорошо ее продать. И, дай бог, чтобы режиссер сам нашел интересный ход и картина получилась качественной. Тогда ее выдвинут на международный фестиваль, и вполне возможно, она получит какие-то награды. Но при этом здесь в Москве, несмотря на большое количество кинотеатров, ее покажут в двух-трех кинозалах. А может, и вообще не покажут. То же самое и с театрами. Но театр и коммерция, на мой взгляд, понятия несовместимые. Невозможно репертуарный театр ставить в зависимость от количества заработанных денег. Нельзя доверять постановку непрофессионалам. Раньше были худсоветы, и признанные авторитеты театра и великие мастера кинематографа отсматривали материал и выносили свое решение. Могли, допустим, сказать: «Пусть этот режиссер сначала поработает ассистентом, приобретет опыт. А потом мы посмотрим, как все пойдет, и подумаем, можно ли ему доверить большой проект». Может, настала необходимость вернуться к подобному контролю, чтобы на сцене не появлялись псевдогерои.

– А какого героя, на ваш взгляд, не хватает современной драматургии?

– Вы имеете в виду героя нашего времени? Я думаю, это тот человек, который все время должен быть в поиске. И не важно, что конкретно он ищет, главное, чтобы он стремился к какой-то цели, и было бы хорошо, чтобы он ее достиг. Потому что те, кто сегодня считаются героями, те, о ком все говорят, на самом деле находятся на гребне какой-то пены. Но эту пену можно сдуть, и тогда от героя ничего не останется. И так в любом направлении, будь то архитектура, живопись, литература. Хотя в литературе появляется что-то действительно стоящее, но где-то там за Уралом, где люди живут размеренно, и нет такой суматохи, как в центре. А здесь каждый хочет ухватить какой-то кусочек и сделать его непременно жареным. Я думаю, то, что сейчас происходит с нашей культурой, это очень большая беда. Ушла куда-то духовность, и бороться с этим невозможно.

ЕЛЕНА МИЛИЕНКО
Источник: newizv.ru

LPS
Сообщения: 3001
Зарегистрирован: 27 ноя 2010, 00:44
Интервью со Звёздами

Сообщение LPS » 04 июн 2012, 01:17

Изображение

Игорь Кваша о профессии, Сталине и политруках.


С.КОРЗУН: Всем добрый вечер. Сергей Корзун — это я, мой сегодняшний гость — актер театра и кино, телеведущий, наконец, просто неравнодушный человек — Игорь Кваша. Вы один такой в семье уродились — посмотрел ваши биографические данные — отец — доктор химических наук, погиб на фронте, мама — врач, жена — врач.

И.КВАША: Нет, мама не врач, мама наполовину врач — педагог.

С.КОРЗУН: С трудными детьми работала. В каком-то интервью встречал — вы переживали, чтобы сын не пошел по вашей стезе, и внуки пока вроде не пошли по этой стезе. Не одиноко в такой семье?

И.КВАША: нет, это очень тяжелая профессия и надо уж очень фанатично относиться, чтобы идти в эту профессию. Я очень не хотел, чтобы он пошел. У сына был один момент колебаний — он никогда не говорил, что хочет быть актером, стал говорить, что или в биологию, или в медицину пойдет, а потом вдруг мне бабушка и мама говорят — он вроде хочет в театральный, и боится тебе сказать. Я молчу. Потом он мне говорит, — пап, а почему я должен идти в медицинский, почему мне не пойти в театральный? Я говорю — разве я тебе когда говорил, куда идти? Нет, Володька, иди, куда хочешь, я не хочу, чтобы ты мне потом говорил, что я тебе испортил твою жизнь, что ты хотел быть актером, а я тебе запретил. Я не хочу — но это другое дело. Поэтому я не буду тебе помогать. Но у меня никого не было абсолютно даже близко, ну и ты иди сам по себе, а так — куда хочешь. — Да? Ну, тогда, может быть, я выучу стихотворение, басню. К Виленкину, — это был наш друг, он был зав.кафедрой, преподавал в школе-студии. Я говорю: правильно, он каждый год набирает, он посоветует. Ну, у него это и угасло. И он пошел в медицину, слава богу.

С.КОРЗУН: И потом бизнесом занялся, насколько я знаю. Или остался при медицине в медицине?

И.КВАША: Он был хорошим врачом — это я знаю от посторонних людей. Но они же копейки получали — я это знаю очень хорошо, потому что жена врач, друзья врачи. Ему было как-то неловко, что я что-то помогаю, двое детей, и он ушел. Правда, это сначала было его хобби, поэтому он занимается с таким удовольствием, по-моему, — он восстанавливает старинные машины, раритет.

С.КОРЗУН: ОБ этом наслышаны — сначала на даче.

И.КВАША: да, первая машина, которую он сделал всю своими руками — везде, в спальне лежали огромные куски ржавого железа, — чудовищное зрелище, никто не представляет, что представляю т из себя эти машины в самом начале. Сейчас у него фирма небольшая, маленькая.

С.КОРЗУН: Довольны, как сложилось у сына?

И.КВАША: Он доволен, поэтому я доволен.

С.КОРЗУН: Внуки радуют?

И.КВАША: Пока — да. Внучка кончает уже 4-й курс МГУ, хочет быть экологом, пошла на географический факультет, ездит все время куда-то на практику — замечательная девочка.

С.КОРЗУН: Не страшно?

И.КВАША: немножко страшно, а что делать? Причем, она очень домашняя девочка, может быть, поэтому страшно немножко. Но уже 4-й курс, она все время ездит и все нормально.

С.КОРЗУН: Вас-то что толкнуло сдавать экзамены сразу чуть ли не во все киношные и театральные учреждения? В итоге в школу-студию МХАТ поступили, когда вас отобрали? Откуда взялась эта актерская профессия?

И.КВАША: не знаю. Это началось еще в школе — я увлекся. Была замечательная театральная студию в городском Доме пионеров в переулке на Кировской площади. Замечательная театральная студия была, оттуда очень много вышло актеров и режиссеров, необыкновенная была студия какая-то. Но знаете, что самое странное? — я не знаю, откуда это, но отец, который был химиком и преподавал в Москве в Менделеевском институте, а сам с Украины, — он погиб на фронте, очевидно, под Ленинградом. Вот когда говорят об официальных данных« — например. Мединский говорит, — мне все время ему хочется сказать: мы получили похоронку, что он погиб в 1942 году. А у нас письма — от начала 1943 г. И в архиве я не мог добиться. И в нашей передаче я попросил наших что-нибудь узнать, — и они добыли только эти сведения, официальные. Так что, сколько погибло, как погибли, и официальные данные...

Но я ничего не знал, но у меня была старшая сестра от его первой семьи, а он был удивительный человек, мы с ней дружили абсолютно, и с моей мамой она дружила — были абсолютно как родные брат и сестра, хотя она жила в Харькове, а потом работала в Ленинграде — актрисой.

С.КОРЗУН: Значит, все-таки было, в кого.




И.КВАША: Вот понимаете, это очень странная история. Она мне потом показала письмо папино, у меня даже есть его копия, где он очень грамотно, во-первых, пишет о системе Станиславского и Немировича-Данченко и о МХАТе, во-вторых, пишет, что мечтает, чтобы она стала актрисой, а я стал режиссером. Почему? — непонятно. Но я этого не знал, и она мне этого не говорила, даже когда я поступил в театральный институт, она мне об этом сказала через два года.

С.КОРЗУН: А отец ушел на фронт, когда вам было 7 лет?

И.КВАША: Да, в 1941 г.

С.КОРЗУН: Мечта доктора медицинских наук, чтобы его дети стали актерами?

И.КВАША: Да, причем в этом же письме он пишет, как он ее отводит от комсомола — чтобы она не вступала в комсомол, он плохо относится лк этим делам.

С.КОРЗУН: Диссидентское прошлое тоже есть — на генетическом уровне. А спорят, что в генах передается, что воспитанием. Наверное, что-то есть. У мамы тоже судьба интересная? Во время войны вас эвакуировали из Москвы в Сибирь, и мама там продолжала работать сурдопедагогом?

И.КВАША: Она поступила туда. Я был в детском саду Дома инженеров и техников — видно, папа устроил туда. И нас в 1941 г. из детского сада сделали интернат и отправили в /Сибирь, в Ленинск-Кузнецк. Мама поступила туда, потому что знала, что дети теряются во время войны, а поскольку она педагог и то ее профессия, то она поступила. Но я жил в интернате, потому что ей дали одну комнату, а с нами поехала ее мама. И потом приехала ее сестра и дочка сестры, и они все жили в этой маленькой комнатке, так что я с ними мало общался.

С.КОРЗУН: не чувствовали себя ущемленным? Сейчас говоришь слово «интернат», и что-то страшное всплывает.

И.КВАША: Это был московский интернат, детский сад, который стал интернатом, поэтому там мы жили очень дружно. И наоборот, может быть, — то, что я жил в интернате, это меня уравнивало с другими детьми, а не делало маменькиным сынком. Правда, двоюродная сестра оттуда ушла добровольно на фронт в сибирские дивизии, когда они формировались.

С.КОРЗУН: Что стало с сестрой?

И.КВАША: Она вернулась. Она была контужена тяжело каким-то взрывом, но вернулась живой, умерла только года три тому назад.

С.КОРЗУН: Вернулись в Москву в 1945 году?

И.КВАША: нет, мы пробыли там полтора года и вернулись — в начале 1943 г., или в конце 1942 г.

С.КОРЗУН: С первой волной возвращения. День Победы помните?

И.КВАША: Очень хорошо помню. Вообще очень хорошо помню войну. Она на меня произвела огромное впечатление и след оставила очень большой. Для меня эта тема войны и людей, которые были на фронте, совершенно особая. Может быть потому, что папа погиб — не знаю, что она для меня абсолютно особняком в жизни стоит. И я очень люблю разговаривать с фронтовиками, причем с ними очень трудно говорить — большинство из них, мои друзья, или те, кого я близко знал, — они очень не любили рассказывать о войне. И вытянуть из них эти рассказы, разговорить, заставить — тогда из них льется, они много рассказывают. У меня и родственников была масса на фронте и друзей много. Поэтому для меня первая роль в «Современнике», в «Вечно живых», где я играл мальчишку, который вернулся с фронта — для меня это было очень важно. И более того, мне моя двоюродная сестра отдала свою медаль — у нее была медаль «За боевые заслуги», и это меня так грело, — что у меня на гимнастерке театральной висит настоящая медаль.

С.КОРЗУН: От этой роли до роли Сталина, которую вы вспоминаете как одну из самых важных ваших ролей, — что-то дало вам знание войне? Вас много спрашивали о этой роли и вашем отношении к Сталину. Рассказы фронтовиков что-то дали вам?

И.КВАША: Дали. Потому что они все говорили, что все эти крики «За родину, за Сталина» — это киношные крики, или политруки иногда кричали.

С.КОРЗУН: На самом деле матерились и шли в атаку?

И.КВАША: Да. Но об атаках это вообще отдельный рассказ фронтовиков. Потому что об атаках они вообще говорят как о чем-то таком страшном и отвратительном, особенно о рукопашных — у меня был человек, который два раз был в рукопашном бою — это чудовищные рассказы, что это такое и как после этого надо три дня выходить из этого состояния. Он говорил — либо немцы добегали до наших окопов, либо мы до них, но рукопашная это уже совсем не человеческое дело.

С.КОРЗУН: Сменим тему. Перейдем к сегодняшним событиям. Вы, как человек неравнодушный, оказались даже в оргкомитете движения «за честные выборы» — зачем это вам нужно? Сидели бы спокойно — внуки, дети радуют, роли дают, снимаетесь активно, читаете закадровые тексты — что вам нужно?

И.КВАША: Я там случайно как-то оказался, и больше они меня не зовут, не знаю, существую я там, или нет. Хотя, грубо говоря, идейно я с ними. Потому что я считаю, что то, что сейчас происходит, это чудовищно и очень страшно. Потому что понимаете, в чем дело — все говорят, что — вот, очень страшно, не дай бог, если кровь, — и этого действительно очень не хочется, очень не хочется. Уж наша страна настолько через эти дела прошла, начиная с Пушкина, который сказал, что «русский бунт бессмысленный и беспощадный», и это всегда сидит в голове — а он, по-моему, самый гениальны человек в нашей истории и говорил всегда замечательные вещи, поэтому ему надо верить. И этого не хочется. Но я не понимаю нашей власти. Они ведут к этому, они просто ведут к этому. Потому что то, что они сейчас делают, то, что они все время ожесточают людей, это может очень плохо кончиться.

Плохо — почему? Вспомните выступления фанатов, которые мне очень не нравились — вот эта ужасная Манежная площадь. Но это очень близко к тому, что происходит сейчас. Потому что они же чувствуют — особенно молодые ребята — чувствуют личное унижение. И это все время на них ложится. А молодости свойственен максимализм. И нежелание подчиняться этому унизительному положению и тому, что тебя за ничто считают. И никак не считают, — это может привести к взрыву. Именно от молодости, прежде всего. Потому что я, к сожалению, не вижу настоящих, крупных лидеров в оппозиции, политиков.

И.КВАША: Называют такие фамилии, как Удальцов, если не говорить про Акунина, Пархоменко и компанию.

С.КОРЗУН: У меня ощущение, что они не политики. Они не ощущают того, что творится. Я довольно много когда-то читал на радио, и был какой-то юбилей Блока, и мне дали прочитать «12».

И.КВАША: Могу себе представить ваш чеканный голос.

С.КОРЗУН: Оно прошло один или два раза. Объясню, почему — я углубился в поэму и вдруг понял, что все Ходасевичи. Мережковские, которые перестали с ним здороваться, возмущались поэмой — что они просто идиоты. Потому что Блок, в один присест написавший «12» — он сам не ожидал, что так быстро, сразу можно написать поэму. Он принял революцию, говорил, что все правильно, и правильно библиотеку сожгли, и входил даже в какую-то комиссию. Но как гений он ощущал жизнь без кожи, совсем другими рецепторами. И если вчитаться в эту поэму, это очень страшное произведение. Потому что все его революционеры: «В зубах — цыгарка, на лоб — картуз, на спину надо б бубновый туз» — то есть, они каторжники, убийцы. И когда там убивают девку, ионии говорят — Петька, да ты что.. Когда говорят — «он отдал им Христа» — почитайте конец поэмы. Он идет «в белом венчике из роз», но они его пугаются, они стреляют в него — бах-тарарах. Это очень страшная поэма. И я ее так прочел.

И.КВАША: Глубоко антисоветская.

С.КОРЗУН: серьезно. И один человек это понял — Лапин. Который слушал, видимо, — мне потом редакторы рассказали, и сказал — вы что, с ума сошли, такое пускать? Они: уже стоит в программе, и завтра юбилей, не можем не выпустить. Он сказал — хорошо, один раз, и больше не пускайте. Не знаю, то ли один, то ли два раза она прошла. Я не политик, но в какой-то степени художник. Я себя не сравниваю с Блоком — до этого еще не дошел, но все равно актеры, художники ощущают жизнь немножко по-другому, чувствуют ту ауру, которая существует, настроения.

И.КВАША: Как именно вы ощущаете сегодняшнюю жизнь поговорим после перерыва.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Продолжаем программу. «Игорь, очень люблю вас за талант и честный взгляд на жизнь. У меня иногда ощущение, что вы тоже без кожи» — это к тому, что вы говорили.

И.КВАША: думаю, что все художники несколько без кожи. Кто-то больше, кто-то меньше. Если они теряют эту способность — острого ощущения, — тогда плохо дело. Почему я говорю, что лидеров среди них нет, политиков нет?: — потому что они не чувствуют ситуацию. Как они могли объявить на Новом Арбате 50 тысяч? Мне было ясно, что идет на спад, что нельзя объявлять. И потом облажаться, — говоря современным языком — не собрать эти 50 тысяч. И так далее.

С.КОРЗУН: Я тоже в эфире все время спрашиваю — где лидеры? А мне говорят — сейчас время другое, революция сетевая, лидеры не нужны. Артемий Троицкий, сторонник анархистских взглядов говорит — да, наше время пришло, зачем лидеры, когда любой человек может быть лидером. Может, правда они не нужны?

И.КВАША: думаю, что это не так — так я думаю. Но мне очень много лет, я старый человек, может, я от чего-то отстал, чего-то не понимаю, не так оцениваю ситуацию, — для меня это серьезный вопрос. Отчасти. В небольшой нише, они правы. Потому что та возможность получения информации, которая есть сейчас — это не снилось не то, что нам, а даже нашим детям вначале. Что существует интернет, «Твиттер», — я и всех названий не знаю. Это действительно в корне меняет жизненную ситуацию. Но все равно должны быть люди, которые выдвигают некую программу, некие идеи. Потому что хорошо — честные выборы — понимаю. Но уже кончилась эта тема, уже ничего сейчас не изменишь.

С.КОРЗУН: на ваш взгляд, за что сейчас надо бороться?

И.КВАША: Мне кажется, самый болезненный вопрос — защищенность человека, закон, и конституция, которая нарушается абсолютно всем, даже этим новым законом о повышении штрафов.

С.КОРЗУН: Ровно сегодня было задержание за то, что одному из полицейских начальников не понравилась акция «Яблока».

И.КВАША: Это чудовищно. То, что сегодня произошло. Это уже за гранью вообще всего. Потому что это была художественная акция. Кто будет определять, художественная, или не художественная, правильно или нет? Мне сразу вспомнилось «Горе от ума», Скалозуб:

Я князь-Григорию и вам Фельдфебеля в Волтеры дам, Он в три шеренги вас построит, А пикните, так мигом успокоит.

... а пикните, так успокоит.

Как смеет, как полицейский полковник может решать, художественно это, или нет, хорошо, или нет? Кто он такой, что он вообще понимает в этом, куда он суется? И так все сейчас. Поэтому я и говорю — это может перерасти в ожесточение, особенно молодежи, и это может плохо кончиться. Не понимаю, как они этого не понимают. Просто не понимаю.

Вот сидит там, к примеру, Цыпко, профессор, вроде очень приличный человек, благообразный, милый, и еще с ним всегда профессор с бородкой, не помню фамилии.

С.КОРЗУН: Может, Подберезкин?

И.КВАША: не помню. Причем, всегда одни и те же люди на телевидении. И он говорит — 6 числа была подготовленная провокация, они хотели провокаций. У него что, агенты туда засланы, он говорил с ними, знает, что они хотели провоцировать? А мне хочется спросить у него и ему подобных — потому что я их считаю просто жуткими людьми, хочу спросить — кому это было выгодно? Разве это было выгодно тем, кто шел на Болотную? Зачем им это было нужно?

С.КОРЗУН: Политический анализ всегда тонкая, обоюдоострая штука — есть разные версии.

И.КВАША: да, но как это можно утверждать? Никак не могу понять, откуда у него смелость это утверждать? И он это утверждает на широкую аудиторию и нас старается в этом убедить. А мне кажется, что это было выгодно противникам «Марша».

С.КОРЗУН: Еще событие — вчера было сообщено о скандале вокруг премии «Муз-ТВ», когда Собчак, которая должна была вести эту премию, — ей сказали, что она вести ее не будет, а вчера и сегодня стало известно о том, что и Андрей Малахов и Ольга шелест тоже отказались — в знак солидарности — вести эту премию. Мне кажется, это позитивный знак. И люди, чье благосостояние зависит от того, как они обласканы властью, от приема на крупнейших каналах телевидения, наверное, тоже не вдруг — перестают бояться. Я помню в советские времена вас не пустили за рубеж и еще одного вашего коллегу, и труппа приняла решение не ехать куда-то в Европу.

И.КВАША: Гафта не пускали тоже.

С.КОРЗУН: Может и сейчас это может отразиться на этих ребятах. Позитивная история?

И.КВАША: Да, позитивная — с их стороны. Но сравнивать я бы не стал, потому что тогда было все гораздо серьезнее, жестче. Это же было советское время, это совсем другое дело, это всегда грозило гораздо большими последствиями.

Там вызвали Волчек, сказали, что двух актеров не пускают — Гафта и Квашу, — чтобы она их заменила. Но надо сказать, что нас вообще никуда не пускали — мы же вроде были такой диссидентский театр, хотя такого слова тогда не было — диссиденты. Потом начали пускать в 2страны народной демократии« — Болгарию, Румынию. Каждый раз приезжали послы, культурные атташе и говорили — поедете только вы. А мы тогда были очень на взлете, модные, — но каждый раз ехал кто-то другой, потому что это были государственные договоренности. И вдруг выяснилось — едем в Швецию, в Норвегию. И ей говорят — замените. Причем, в одном театре так было — заменили, поехали без него. А мы никто никогда не были на западе. Она сказала — не могу заменить.

Но она приехала в театр, собрала труппу, сказала — я понимаю, ребята, все мечтают поехать на запад, никто не был, интересно всем. Но я не могу взять на себя решение этого вопроса. Давайте решать вместе — не пускают наших товарищей, что делать? Вся труппа проголосовала против того, чтобы ехать. Но это был чудовищный скандал. Там надо было платить огромную неустойку, и дело дошло до секретариата ЦК, и все-таки нас не пустили. Более того, — боялись сообщить, — никто не брал на себя сообщить, что мы туда не едем. В Швеции и Норвегии нас встречали журналисты, и прилетел полупустой самолет, без театра — чудовищную неустойку тогда заплатила советская власть. Но могло тогда это плохо обернуться.

С.КОРЗУН: Обернулось?

И.КВАША: До какой-то степени. Потом Волчек узнала, почему нас не пустили. Гафт когда-то снимался в советско-шведском фильме. Он давно разошелся со своей первой женой, а она написала письмо, — не анонимное — что он хочет остаться в Швеции, что он сдружился во время съемок с шведскими актерами.

С.КОРЗУН: А вы в Норвегии?

И.КВАША: А я из-за другого. Меня пустили перед этим в Париж с женой в гости, а я очень дружил с Виктором Платоновичем Некрасовым и мы с ним очень бурно там общались почти каждый день. И потом он сказал — ребята, давайте так: посидим вечером, а провожать я вас не пойду на вокзал, потому что ваш вагон — одни стукачи-проводники и дипломаты. Когда мы пришли на вокзал, он стоял у вагона, и сказал — я не мог не придти. И мы прощались у вагона. Так вот из-за того, что я встречался с Некрасовым — это послужило причиной того, что театр не поехал в Швецию и Норвегию.

С.КОРЗУН: С тех пор положение изменилось. Кстати, о хорошем — про вашу жизнерадостность, вашу компанию вместе с Андреем Мироновым ходят легенды, какие вы розыгрыши устраивали, где что отмечали.

И.КВАША: Правда, была веселая компания.

С.КОРЗУН: было за что не пустить. История, как парад останавливали, на такси поехали ночью — это с вами было? Сейчас ночью алкоголь тоже не продают.

И.КВАША: Откуда знаете про это? Я где-то это рассказал? Это было еще, когда мы в институте учились. Перед 7 ноября был мальчишник, Анофриев там был, играл на рояле, все разгорячились, разделись — одни мальчики были. В квартире было жарко, водки не хватило, а работал один магазин ночью — в гостинице Москва. Мы выскочили, надели пальто без брюк — туда. Купили водку, выскакиваем обратно, — такси нас ждет. А идет репетиция парада — почему сейчас не устраивают ночью репетиции, почему надо останавливать город днем? — не понимаю.

Так вот тогда шла танковая колонна, мы подъехали, кто-то из наших подошел к регулировщику, выхватил флажки, и остановил танки — и мы проскочили и выехали на Арбат. На секунду остановили танковую колонну.

С.КОРЗУН: «Какая власть вас больше устраивала — советская, или современная?»

И.КВАША: Меня не устраивает ни та, ни другая. Правда. Ну, все-таки современная — все время думаешь, что что-то изменится. Правда, и тогда так думали. Не знаю, мне не нравится.

С.КОРЗУН: Вы сейчас активно участвуете в общественной жизни — в 90-е тоже так было? Ходили на митинги тогда к Белому дому?

И.КВАША: Да, конечно. Но понимаете, я сейчас больной человек, я не могу пройти 100 метров и не задохнуться — у меня астма, поэтому я не могу пойти на митинги, стоять долго не могу, особенно если холодно. Мне неудобно, что я вроде к чему-то призываю, а сам вроде не участвую, вроде — а чего ты тогда лезешь? Но с другой стороны, как-то невозможно стоять в стороне. Я очень переживаю, правда.

С.КОРЗУН: А ваши коллеги стоят в стороне, либо по разным политическим лагерям расходятся — это нормально для людей искусства? Политическая активность художнику во благо?

И.КВАША: Мне кажется, что «бескожее» ощущение жизни должно быть присуще художнику. Но дальше — нет, я не могу никого осуждать — тех, кто не хочет в этом участвовать, кто придерживается других взглядов. Это очень индивидуально все-таки, надо разбираться в каждом отдельном случае, почему, как, из-за чего.

С.КОРЗУН: История вокруг Чулпан Хаматовой, Путиным и Собчак — в этой истории вас что-то поразило?

И.КВАША: Мне хочется сказать то же самое, что говорила Собчак — что она очень любит, ценит талант, и по-человечески Чулпан. Я ее действительно очень люблю. Мы с ней работаем вместе, я ее знаю, она замечательный человек, и она отдает огромное количество времени, сил, душевных — дело даже не в физическом времени — детям. Я знаю. Какая она безотказная в этих случаях. Один раз меня посторонние люди попросили — девочка погибала в Рязани, там бы ее не вылечили, и как я позвонил Чулпан, и как это было сделано моментально, и девочку спасли — поэтому я ее действительно очень люблю и очень уважаю за ее эту деятельность.

Когда Собчак спросила у нее то, что она спросила, мне хочется спросить у вас — а зачем она это спросила? Какой ответ она ждала? Теоретически?

С.КОРЗУН: не ответчик я за Собчак. Теоретически долг журналиста задать вопрос, который интересует общество.

И.КВАША: Какой ответ журналист ждет от Чулпан Хаматовой на вручении премии, что она могла ответить? Это во-первых. Во-вторых, она говорит, что задала вопрос, потому что так хамски вел себя Женя миронов, и это касалось ее. Почему же она не спросила у Жени? Если бы она спросила у Жени — я бы ее приветствовал. Да, Женя сказал гадость — с моей точки зрения. Я его очень люблю, мы с ним работаем вместе, я его ценю как актера, я с ним снимался.

С.КОРЗУН: Ваша финальная точка — ваши расхождения политические не делают вас не друзьями?

И.КВАША: С Женей — не знаю. Он сказал гадость, по-моему. Но если бы Собчак спросила у Жени — я бы ее понял. Но почему она спросила Чулпан? И чего она ждала? Ну, нет на это ответа в этой ситуации. Нет и не могло быть. Значит, она пиарила себя, или старалась окунуть Чулпан.

Источник: echo.msk.ru


Ответить